Месть из прошлого

– Тебе хорошо, – потрясенно обойдя дом, тут же захныкала она. – Видишь, как все у тебя славно получилось. И дом заимела без проблем, и ребенок есть, и деньги свои – ни от кого не зависишь. Но вот почему только мне так не везет, а?

Что могла я ответить?

Через некоторое время Галка попривыкла к мысли о том, что ее подружка больше не считает медные полушки, и жизнь покатилась свои чередом. Я всегда считала, что старый друг– лучше новых двух, поэтому никогда не припоминала подружке невольно выказанную зависть.

Мур внимал рассказу, не делая никаких замечаний – просто молча слушал.

Когда информация иссякла, солнце уже скатилось за горизонт, и мы наконец-то добрались до городишки с весьма странным названием «Пешеходная Линия», где проживал еще один так нужный Муру коллекционер-любитель.

9. Охота на коллекционеров

Шоссе петляло между полуразрушенными домами города, покинутого людьми: не лаяли собаки, прохожие не бродили по тротуарам, не цвели клумбы, из дворов не доносились голоса играющей детворы. Только кучи грязи вдоль дороги, могильная тишина да поломанные машины.

Видя мое недоумение, Мур милостиво объяснил, что когда-то, давным-давно город жил полной жизнью, но умер, как только правительство закрыло шахты.

Я только качала головой. Вот тебе и Америка XXI века, залитая огнями мегаполисов и набитая беспечными холостыми миллионерами на любой вкус!

Мы медленно проезжали мимо закрытых магазинов, баров, огромного высокого полуразрушенного отеля с заколоченными разбитыми окнами и мрачным холлом, миновали грязно-желтое здание ратуши с засохшими цветами на миниатюрных балкончиках.

Вечерело. Только в нескольких домах забрезжили слабенькие огонечки, большинство же домов оставалось устрашающе темным.

– Ты ожидаешь встретить здесь человека, увлекающегося русским шестнадцатым веком? – недоверчиво уточнила я.

Мур ничего не ответил и лихо припарковался около ужасающе грязного дома между разноцветными кучами мусора.

– Мы туда пойдем? – нерешительно спросила я.

Вместо ответа Джон несколько раз посигналил.

На пороге сарая тотчас же появился молодой мужчина самого обтрепанного вида. Он сбежал со ступенек и приветливо наклонился к окну с моей стороны, а меня чуть не вынесло из машины в противоположную сторону от сперто-вонючего запаха его тела. Наверное, незнакомец не знал о существовании «мыла душистого и полотенца пушистого».

Мур не спеша вылез из машины, расправил плечи и небрежно продемонстрировал гадко пахнущему незнакомцу удостоверение. Тот нерешительно отступил к трухлявому крыльцу.

– У меня очень мало времени, – ледяным голосом, которому позавидовали бы вечные снега Антарктиды, четко выговорил Мур. – Вы сказали, что имеете информацию, интересующую меня?

Вид у Мура был внушительный, и незнакомец, представившийся Аленом, моментально завел рассказ. Я умолчу о грамотности речи повествователя – она полностью отсутствовала. Прибавьте еще его зловонность, ужасающую атмосферу мертвого города и быстро наступающую темноту – тогда вы поймете, почему я поняла не больше половины рассказа.

Вкратце рассказ сводился к следующему. Дед вонючки, Билл, приехал в Калифорнию из Нью-Йорка на заработки, когда в стране наступила Великая депрессия. Потеряв все свои сбережения, он решил попытать счастья на западном побережье, где в то время строилась огромная плотина – Хувер Дэм. Больше сорока тысяч работяг, оставшихся на улице, надеялись получить работу на стройке.

Биллу посчастливилось устроиться кладовщиком. Каждое утро он благословлял небо, что работает в тепле и выдает рабочим инструменты и одежду, а не мерзнет под проливными дождями, копая траншеи.

Дед Алена с жалостью наблюдал, как быстро выдыхаются рабочие. Ребята работали по 14 часов в сутки за гроши, недоедали, многие из них схватывали простуду, умирали, но жаловаться было некому – за воротами плотной стеной стояли тысячи безработных, готовых любой ценой занять места ушедших.

Однажды Билл познакомился с молодым поляком. Тот выглядел плохо, сильно кашлял, задыхался. Билл не удивился, когда через несколько месяцев место поляка занял другой иностранец.

В самую последнюю встречу молодой человек отдал деду Алена маленькую книжку, написанную на непонятном языке. В книжку было вложено письмо и портрет молоденькой женщины. Он просил своего нового друга отправить письмо по назначению, а книгу, сказал, может оставить себе – она, мол, очень ценна.

Для Билла ценность в те дни представляла теплая одежда, кусок хлеба и золотой доллар. Он не стал отказывать поляку, уж очень тот просил его, даже плакал. Умирающему, как известно, отказать нелегко. Билл с легким сердцем пообещал, но так и не отправил письма, а книжку бросил на чердаке с ненужным хламом и вскоре забыл о ней.

Прошло много времени. Билл состарился, вышел на пенсию, стал часто болеть, плохо видеть, почти ничего не слышал, и родители Алена решили отдать его в дом престарелых.