Месть из прошлого

Я не поверила своим ушам.

– Да вы здесь все рехнулись, что ли?

– Сначала грешил на Галину, – опять присаживаясь к столу, признался Мур. – Она испытывала страшную зависть после того, как ты получила огромное наследство, попыталась «заарканить» Сергея, но у того уже были серьезные отношения с Машей, и он вежливо объяснил, что игра не стоит свеч…

Послышался грохот упавшего стула, и Галка злая, как фурия, тоже вылетела прочь. Следом за ней, укоризненно качая головой, вышел юрист. Мы остались одни.

– Зачем встречался с Галкой в Лас-Вегасе?

– Откуда узнала? – удивленно воззрился на меня Мур.

– Болтливые стены отеля «Венеция» рассказали, – съязвила я.

Мур довольно хмыкнул:

– Не раз замечал, что у стен бывают не только длинные языки, но и острые глаза с ушами. Галина первой подняла кипеж, когда узнала о нашей самой первой встрече. Странно получилось – я подозревал ее, а она – меня. Твоя подружка устроила бучу Вацеку, подключила Дейвиса, и мне пришлось выложить все карты.

Тебе не говорили, но юрист ехал за нами по всему маршруту вместе с Вацеком. У обоих чуть башку не снесло, когда я показал им паспорт с именем «Бетси Мур». Оба орали и плевались, и я с трудом уговорил подождать, пока не закончим следствие…

Мы помолчали.

– Мур, почему твоя бабушка оставила мне Ассуара? Ты же ее единственный наследник, а я ничего не смыслю в лошадях и конюшнях…

– Пока не смыслишь. А мне много чего осталось от бабушки, хватит до конца жизни…

Она была страстная лошадница – в седле до 60 лет сидела и сравнивала себя с легендарной графиней, неувядающей Дианой Пуатье, – улыбаясь воспоминаниям, тихо сказал Мур. – Бабуля страшно волновалась за судьбу Ассуара.

Конь – серьезное капиталовложение, на него всегда найдется покупатель. Но, с другой стороны, это же живое существо, которое стареет, и в один ужасный для него день не сможет больше ставить рекорды. Ты знаешь, что чаще всего скакуны, приносящие миллионные доходы, оказываются в старости на страшных задворках или живодерне? Ты понравилась бабушке… Она часто повторяла: «Кони – как мужчины. Если в хорошие руки попадут, до конца раскроют свой природный дар, а если в плохие – на свалке непутево жизнь закончат». Как твой сеньор Маркони…

Я пропустила ревнивое замечание мимо ушей.

– А к нему-то Вика каким боком пришлась?

– Никаким, – улыбнулся Мур. – Приревновала старика молоденькая любовница-горничная и не сдержалась. Чаровала, ублажала, надеялась на золотой водопад, а тут на тебе – другая появилась, у которой своих денег куры не клюют. Обидно.

– Какой ужас, Мур.

– Ужас, – согласился он и посадил меня к себе на колени.

Дворик окрасился в яркий пурпур закатного солнца, а небо – в необыкновенный бледно-сиреневый цвет. В бассейне заплескалась серебряная загогулина молодого месяца. Из открытого окна послышались веселые голоса детей и бурчание телевизора.

Я устроилась поудобнее на коленях у Мура.

– Коровин хотел много-много денег, сразу и ничего не делая, – тихо заговорил Мур, дыша мне в затылок. – Вика узнала от твоих родителей, что Елизавета Ксаверьевна оставила что-то очень ценное Алешке, и в красивой головке созрел интересный план.

– Подожди, но как Вика попала сюда?

– Знакомство по Интернету. Приехала к потенциальному жениху. Им оказался престарелый родственник или друг Элены. Вацек зашел как-то по-соседски в неурочное время к Элене, застал там Вику, страшно удивился. Там они и разругались.

Кстати, Вацлав никогда не жаловал ни Вику, ни Коровина. Вика никогда не работала, все ждала «шикарную» роль да выклянчивала деньги у бывшего мужа. А Коровин? Удрать от жены, оставив одну в незнакомой стране, и жить на деньги, которые она присылала родителям, шантажируя стариков и грозя отнять у них внука?

Я подавленно молчала – говорить было нечего.

– Уж очень Вика с Коровиным на тебя, Лиза, были обижены. Почему у тебя, Князева, все в шоколаде, а у них, бедненьких – нет?

Я обняла теплую, вкусно пахнущую туалетной водой шею Мура и уткнулась в нее носом.

– Хорошо, что все закончилось, – прошептала я. – Теперь у меня есть ты.

Тут Мур заворочался, полез в карман и что-то вытащил из него. Когда до меня дошло, что Мур держит в руках, то я прямо задрожала от бешенства.

– Выбрось на помойку, отвези в Носсу, подари музею, отдай Эду, родственникам Елизаветы Ксаверьевны, государству, коллекционерам – кому угодно! Не желаю ничего видеть и слышать о Марине в своем доме!

Мур укоризненно покачал головой.

– Ну что ты все кричишь? Неужели неинтересно, что оставила Елизавета Ксаверьевна в Женевском банке?

Я внимательнее присмотрелась к потрепанной книжке, которую Мур держал в руке. Сначала мне показалось, он вытащил проклятый дневник Марины, но нет, Мур раскрыл тонкий, источенный временем путеводитель, поднес поближе к моим глазам. «Из архивов Церкви Святой мученицы Александры, – прочитала я вслух. – Аляска».

Мур вопросительно взглянул честными глазами и продолжил: