Месть Казановы

Он обернулся. По его лицу она поняла, что Борис очень расстроен.

— Что случилось?

— Ничего. — Борис встал, снял куртку и поправил воротник у рубашки. — Если хочешь, завтра отвезу тебя на Дуомскую площадь.

— Хорошо…

— Сейчас нужно отдохнуть.

Тамара подошла ближе:

— Хочешь, чтобы я ушла? — Она его обняла.

— Тебе действительно лучше уйти.

Тамара безмолвно отняла руки и вышла из комнаты.

Утром Борис повез ее на Дуомскую площадь. Встреча, о которой Тамара мечтала долгие годы, произошла неожиданно. Собор возник перед ней во всем великолепии белого мрамора и многочисленных шпилей, пронзающих весеннее небо Милана.

— Боже мой… — прошептала Тамара и прильнула к стеклу, а потом повернулась к Борису и попросила словно ребенок: — Пожа-а-алуйста, я хочу к нему подойти.

Он улыбнулся:

— Сейчас остановимся. Вот только найдем парковку.

Отыскать парковку вышло не скоро. Тем не менее минут через тридцать Тамара уже стояла у кафедрального собора Дуомо и, задрав голову, смотрела на шпили, в которых гудел порывистый ветер.

Склонившись к ней, Борис прошептал:

— Видишь Мадонну?

— Я знаю, знаю… — Тамара показала рукой. — Золоченая фигурка Мадонны. По утрам ее освещает восходящее солнце. А собор… Ты только посмотри, какой он легкий, воздушный! Кажется, дунь — полетит.

— В нем больше трех тысяч скульптур… Гигантское нагромождение камня. Кстати, можешь зайти внутрь собора.

Она обернулась:

— Ты не со мной?

— Здесь подожду.

Из Дуомо Тамара вернулась притихшей.

— Ну и как? — поинтересовался Борис.

— Была мечта, и она сбылась.

— Рад. Есть чему позавидовать. — Он в упор взглянул на Тамару: — Нам нужно поговорить.

Почувствовав что-то неладное, она напряглась:

— О чем?

— О твоей сумке.

— Ее украли, — с натянутой улыбкой сообщила Тамара.

— Я знаю, — сказал Борис, при этом на его лице не было и тени улыбки. — Задам тебе на первый взгляд странный вопрос. Ты ничего не доставала из-под подкладки своей сумки?

— А там что-то было? — поинтересовалась она.

Борис взял ее под руку:

— Лучше пойдем в машину.

Они пошли через площадь, и он продолжил:

— Твоя соседка… — Борис мельком взглянул на нее. — Мне известно: в Милан ты собиралась ехать с соседкой, а не с какой-то подругой…

Тамара остановилась:

— Что это значит?

— Дослушай. — Он снова взял ее под руку, но она решительно высвободилась.

— Я не понимаю…

— Эта женщина хотела передать за границу секретные документы. Для этого зашила в днище своей сумки некий информационный носитель.

— Но Ира, она же… — взволнованно заговорила Тамара.

— Знаю — работает в секретном НИИ. Ей заплатили, и она стала заниматься промышленным шпионажем.

— Откуда тебе это известно?

— Это — моя работа, — ответил Борис.

— Значит, ты…

— Я — офицер Федеральной службы безопасности.

— И ты нарочно…

— …ожидал здесь твою соседку Ирину, а приехала ты.

— Значит, — Тамара заглянула ему в глаза. — На моем месте должна была быть Ирина? И ты повел бы ее на футбол?

— Возможно.

— А потом повез бы в Бергамо?

— Не знаю.

— Значит, для тебя это только работа?

— Мне бы не хотелось об этом…

— Боже мой… — Тамара уткнулась лицом в ладони. — Какая же я дура.

— Пожалуйста, дослушай меня.

— Слушаю…

— Соседке сделали операцию, и она передала тебе свою сумку, чтобы использовать втемную, как курьера. К сожалению, нам слишком поздно стало об этом известно.

— Ты не знаешь…

— Я все знаю, Тамара. Под каким предлогом она тебе ее отдала?

— Сказала: неприлично ехать в Италию со старой сумкой и буквально всучила мне эту свою «Труссарди».

— Неудивительно, что ее решили похитить. Если бы Ирина приехала сама, она бы передала сумку «французам» добровольно. Но когда приехала ты, их планы переменились.

— Тебе было бы все равно, если бы на моем месте оказалась она?

— Моей задачей было приглядывать за сумкой, при первой же возможности извлечь информационный носитель и выяснить, кто за ней будет охотиться.

— Вот, значит, как… Что ж, поздравляю, тебе удалось поймать этих «французов».

— Их отпустят после того, как установят личности. Но этого будет достаточно, чтобы пресечь их преступную деятельность. Ты верно заметила: они — русские и наши бывшие соотечественники.

— Но дело в том…

Борис не дал ей сказать:

— Знаю, Тамара, тебе не было известно, что спрятано в сумке. А я не имел права что-то рассказывать.

— Как же мне стыдно. — Она не сдержалась, и слезы ручьем полились из ее глаз.

— Ты ни в чем не виновата, — заметил Борис.

— Я поверила… — Тамара всхлипывала между словами. — Я думала…

— Прости, ничего нельзя изменить.

Между тем на них стали обращать внимание прохожие и зеваки, которых на Дуомской площади было в избытке.

— Идем лучше в машину, — вновь предложил Борис.

Но Тамара только покачала головой.

— Нет. Никуда я с тобой не пойду. — И, взглянув на него, она вдруг воскликнула: — Я больше не хочу тебя видеть!

— Но в чем же я перед тобой виноват? — в отчаянии произнес Борис.

— В том, что я люблю тебя! — Сказав главные слова, которые жгли ее душу, Тамара вдруг сникла: — Я думала, ты тоже… Что я хоть немного нравлюсь тебе.

— Послушай, Тамара!

Она замахала руками:

— Ничего! Это пройдет.

— Нет, не нужно.

— Что? — Она замерла.