Месть княгини Софьи

Выждав несколько минут, покуда чернила высохнут, князь скрутил лист в тугой свиток, снял с уголка пюпитра синюю нить, обернул грамоту в несколько витков. Затем капнул на нее со свечи немного воска, слегка подул и запечатал послание оттиском перстня, украшающего средний палец. Повел плечами, отступил к двери, толкнул створку:

– Эй, служивые, кто там сегодня на страже? Гонца московского призовите! Хватит ему бока пролеживать, пора и домой.

Не дожидаясь ответа, Дмитрий Юрьевич вернулся к пюпитру. Потрогал перо, чернильницу, похлопал ладонью по бумаге. Отступил к быстро темнеющему окну, попытался разглядеть происходящее за слюдяными пластинами. Недовольно поморщился:

– Пожалуй, сегодня выезжать уже поздно. Придется ждать утра.

Он покрутил свиток в руках, опустил было на подоконник – и тут же подхватил. Переложил из ладони в ладонь и снова опустил, на этот раз на пюпитр возле чернильницы. И снова тут же подхватил. Письмо словно бы жгло ему пальцы – и вместе с тем князь боялся выпустить его из рук, опустить, расстаться. Сокрытая в послании тайна казалась слишком важна, слишком опасна, чтобы открыться чужим очам, попасть в посторонние руки.

– Да что же там?! – наконец не выдержал он, снова направился к двери, однако створка распахнулась прежде, нежели он коснулся ручки.

– Прости, княже, – поклонился ему седовласый ключник. – Нет гонца московского, ускакал.

– Ты что-то путаешь, старый! – возмутился Юрий Дмитриевич. – Как посланец мог ускакать без моего дозволения?

– Воля твоя, княже, – не стал спорить слуга, – однако же ему на кормление крупы, мяса и рыбы я на кухне не выделял. Нет рта, нет расхода. Вестимо, холоп-то не твой, Юрий Дмитриевич. Поручение своего князя он исполнил, вот обратно на службу и поспешил.

– Без ответа? – гневно вопросил правитель. – Даже на словах не услышав, чего передать надобно?

– То ж не я промахнулся, княже, – осторожно напомнил хозяину ключник. – Сие отрок московский. Совсем мальчик, помнится, был. Чистое дитя. Мог и растеряться, перепутать. Коли тебе надобен гонец, Юрий Дмитриевич, я его скорейше сыщу. Куда скакать надобно, государь?

– Да… Да, сие верно, – спохватился правитель. – Ты не виноват. Вязать и держать московского отрока я не приказывал. Стало быть, умчался? Жаль.

– Велишь сыскать вестника до Москвы? – поняв, что гроза миновала, с явным облегчением поклонился правителю престарелый слуга.

– Какой вестник, старый? Ночь на дворе! – недовольно повысил голос князь. – Пропал отрок и пропал. Ступай!

Юрий Дмитриевич быстро подошел к печи, открыл дверцу и поспешно бросил жгущую ему пальцы грамоту в огонь.

Он слишком боялся разоблачения, чтобы оставить письмо там, где кто-то мог его прочитать, намеренно или случайно. То есть – оставить вообще хоть где-нибудь! Уж лучше написать его снова, нежели рисковать раскрытием подобного секрета!

Будет гонец – будет и письмо.

Спешить уже некуда – все решено и обратной дороги нет. Узнает Софья о его согласии неделей раньше или позже – какая разница? Так что суета тут совершенно ни к чему. Посланца надобно выбрать надежного, преданного, молчаливого и нелюбопытного.

А до тех пор…

Самый лучший тайник – это серый пепел на горячих углях.

1 января 1434 года. Москва, Кремль. Женская половина дворца

Поперва Пелагея прижалась ухом к двери, прислушиваясь к происходящему внутри.

Трое юных стражников, одетых поверх дорогих шелковых рубашек в парчовые ферязи, покосились на нее с некоторым недоумением – однако делать замечания любимице государевой матушки не посмели. Слушает ключница и слушает. Стало быть, так и надобно.

– Тихо больно ныне у княгини… – наконец решила служанка и отворила створку. Заглянула внутрь, затем неслышно скользнула дальше, за порогом низко поклонилась: – Прости за беспокойство, великая госпожа, гонец из Галича вернулся.

– Зови! – кратко ответила Софья Витовтовна, отвернувшись от разложенных на сундуках отрезов парчи. Перевела взгляд на запыхавшегося паренька, слегка вскинула брови, словно спрашивая: где?

– Письма нет, великая госпожа, – призналась ключница и с силой толкнула мальчишку локтем в бок.

– Недовольство сильное князь Юрий Дмитриевич выказал, когда меня увидел, – поспешно поведал юный гонец. – Свиток брать не пожелал, а когда я о нем напомнил и вручил, то и читать-то не стал, к окну бросил. Про ответ и вовсе не сказывал.

– Не стал читать? – Княгиня-мать вздернула подбородок и выпрямилась.

Отрок, увидев, как у правительницы заиграли желваки, попятился от надвигающегося гнева. Однако гроза не спешила грохотать молниями. Царственная женщина сделала два шага вперед, провела пальцем по щеке вестника и почти спокойным голосом спросила:

– Где сейчас находится мой сын? Желаю его видеть. Без промедления!

* * *

Где мог находиться погожим зимним днем восемнадцатилетний юноша со своей шестнадцатилетней супругой? Разумеется, на горке, залитой на крутом склоне сразу за площадью перед парадным крыльцом Великокняжеского дворца!