МЕСТЬ. "Книга вторая. Печать Раннагарра" (ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ)

Выехав за пределы микрорайона, Алексей остановил машину и кивнул девушке на выход. Та настороженно сползла с сидения. Сумочка зацепилась за ручку дверцы и содержимое выпало из сумочки. Алексей с изумлением увидел несколько пачек долларов и золотых украшений. Девушка торопясь закинула все обратно и виновато посмотрела на Алексея. Тот улыбнулся покачав головой и подмигнув девушке тронул машину с места. Теперь можно было оставить машину, сполоснуться и наведаться к Вере или ребятам.

* * *

Казаков вот уже три часа патрулировал дворы на своей машине. Мотор колесил в этом же районе. Они искали хоть какую-нибудь зацепку о Вере, но ничего не получалось. С фотографией девушки можно было обходить бесконечно долго дворы. Все равно никто ничего не знает. Казаков сидел в крайне удрученном состоянии. Он уже проклял и Махнева и Веру и своего шефа. День неумолимо заканчивался. Нужно было возвращаться домой.

Казаков тоскливо смотрел в окно автомобиля. Глаза осматривали испохабленные испорченные граффити стены: «Никакой культуры. Все изгадили, ничего не созидают. Только ломают. Ущербное поколение. Леха плюс Вера равно любовь. Как убого. Ничего лучше не придумали. Ну надо же, Леха плюс… стоп. Леха плюс Вера!?»

— Стой! — Чуть не заорал Казаков водителю — давай назад, во двор. — В следующее мгновение он набрал номер Мотора.

Выйдя из машины, Казаков подошел к надписи, оставшейся с давних времен. Все стены были закрашены и изрисованы. А вот эта надпись красовавшаяся на фасаде несколько лет, осталась.

— Чо звал шеф? — Запыхавшийся Мотор, подбежал к Казакову.

— Смотри — ткнул Казаков пальцем в надпись.

— Леха плюс Вера равно любовь, — прочитал вслух Мотор и посмотрел на шефа.

— Фото у тебя? Давай шуруй к бабкам возле подъездов и тряси. Спрашивай про эту надпись, понял?

— Да, понял.

— Давай, ты по этой стороне, я по той пройдусь. Если что звони.

Казаков обошел три подъезда, но везде было глухо. Внезапно он увидел пенсионера, который прогуливался с таксой.

— Здравствуйте, — поприветствовал казаков старика.

— Здравствуйте, — подозрительно покосился пенсионер и на всякий случай подтянул собаку поближе.

— Когда то мой друг сделал надпись, на стене — Казаков указал пальцем в сторону фасада.

— Да помню, мы его только побелили. Один день порадовались. Этот паразит сразу же все изгадил. — Фыркнул старик.

— А как Веру зовут, я не могу найти ее, мне нужно связаться с ней. Вы не подскажете?

— Вера? Щас подожди… — старик бубнил слова под нос, видимо вспоминая фамилию — а, вот, кажется Богданова. Ну точно. Отец у нее запойный еще. Матери то нет. Она сама все по командировкам ездит, бухгалтер там крутой какой то. Вот.

— Спасибо — улыбнулся Казаков, — а адресок не подскажете?

— А чего? Вон третий подъезд. Четвертый этаж кажись, квартиру только не помню. — Старик видимо углубился в воспоминания и не заметил, как Казаков отошел от него и позвонил Мотору.

Липкий туман сизой росой осел на окнах кареты, яркий свет обернулся кромешной тьмой, изредка разрываемой слепящими росчерками белых молний. Одна из них беззвучно ударилась о стекло и рассыпалась фейерверком ярких тающих брызг.

Лэйн испуганно вжался в Оливию, спрятав своё лицо у неё на плече, а Грасси тихо запричитав, закрыла глаза.

Ли смотрела на буйство стихии за окном и почему-то ощущала себя её частью. Замкнутое пространство давило на неё. Ей хотелось оказаться сейчас там – в эпицентре пронизываемой разрядами тьмы - влажной, густой, скользкой; быть опутанной её черными крыльями; вдохнуть полной грудью разряженный грозовой воздух и, запрокинув голову, подставить лицо косым нитям холодного дождя; ловить ртом тяжелые капли, задыхаясь в экстазе от прошибающего тело острого озноба; смыть с себя бремя судьбы; очистить тело и душу; уйти за грань, где ты свободна, как ветер, где нет цепей неизбежности и оков предопределенности; где ты – сама себе творец, хозяйка и судья.

Очередная вспышка молнии вспорола чёрную пустоту за окном, а вслед за ней по глазам ударил яркий золотой свет, прозрачный, хрустальный, как солнечный осенний день, сотканный из теплой охры прощальных лучей, наполненный запахом увядающих хризантем, шорохом опадающей листвы и движением тонких паутинок, бесцветными нитями скользящими по воздуху.

Карета мягко качнулась, стряхивая с себя пыль дорог, тихо постукивая вращающимися колесами. Лэйн робко приоткрыл один глаз, ощутив, что мрак сменился светом, а затем опасливо отлепился от Оливии, осторожно выглядывая в окно. Рот мальчишки приоткрылся и в голубых глазах загорелся яркий огонек неуёмного детского любопытства.

- Ли, это... это! Это так… - только и смог произнести он, жадно впитывая взглядом сверкающие в высокой дали золотые винтообразные башни Арум-Рисира, причудливым каскадом уходящие в небо.

— - Всевидящий, красота-то какая! – захлебнулась от восторга Грасси, прильнув к ошеломленному Лэйну.

Ли не выдержала и, подавшись общему ажиотажу, выглянула наружу.