Месть Ледовой Гончей

Я передумал, как только оказался в светлой столовой гостиного дома.

Впрочем, мои товарищи поступили так же.

Усталые, вымотанные, мы расселись вокруг самого большого из столов, затем сделали заказ улыбчивому служке, и все то время, пока готовилась стряпня, молчали, глядя осоловевшими взглядами в доски стола.

За глазами словно поселился кусок льда, замораживающий мысли.

Первым заговорил Сабля. Это случилось, наверное, через полчаса удивительной и гармоничной тишины. Служка расставил подносы с едой перед нами, бросая заинтересованные взгляды на странных постояльцев, и удалился прочь. Звякнули одни столовые приборы, другие. Мы ели и пили, возвращаясь из мира теней в обитель простых людей.

— Ну и дыра. — Именно этими словами Сабля разрушил нашу идиллию.

— Здесь безопасно, — сказал Мертвец.

— Еще безопаснее было бы на следующем уровне, — проворчал Тройка и с шумом отпил горячее вино со специями из высокой кружки. — Там тише, и должна быть Оранжерея! Пройтись под сводами леса с непокрытой головой, вдыхая влажный воздух, — это же чудесно, Мертвец!

— После теплой встречи в порту мне не хочется привлекать к себе внимания. Чем гаже угол, тем реже туда заглядывают.

— Мудро, — хмыкнул Тройка. — Как давно ты знаешь, Мертвец? Я о компасе?

— Я не думаю, что имеет смысл тратить наше время на вопросы, как же все мы оказались осведомленными, — безразлично сказал Мертвец, с прищуром посмотрев на Три Гвоздя. Тот в ответ поиграл широкими бровями. — Хотя для меня сюрприз, что и вы в курсе нашего мероприятия.

— День, по-моему, переполнен удивлением, — намекнул я.

— Я подумал, что Неприкасаемые в нашем деле могут быть полезны, — без капли смущения понял намек Мертвец.

— Да-да, мы полезны, — усмехнулся Буран. Он обгладывал жирную кость. — А вы сейчас ну ни капли не тратите наше время на такие вопросы.

— Что мы будем делать? — спросил я. Теплый напиток, сброшенные под столом унты (вонь которых терялась в общем букете) расслабили меня и погрузили в состояние счастливого созерцания. Очень хотелось спать, и чтобы наступило утро, но уходить от своих и разрушать победный, на мой взгляд, ужин — было бы кощунством.

— Мне нужно отыскать Добрых. Займусь этим завтра с утра, — равнодушно поделился Мертвец. Он сидел во главе стола, перед истекающим запахами жарким, но на пищу внимания не обращал. Его прищуренный взгляд скользил по нашим лицам, и я чувствовал, что Добрый обрел некое душевное равновесие.

— Мы поищем Академию Суши и Лунара, — сказал я.

— Неразумно.

— Останови меня, — пожал я плечами, не ожидая от себя такого вызова.

— Буран, Торос, приглядите за мальцами?

— Я могу сломать им обоим по ноге, и забот с ними станет значительно меньше, — заметил Буран. — Идет?

— Нет, — мотнул головой омерзительно спокойный Мертвец и посмотрел на дознавателя и его друга:

— Тройка, Сабля?

— Праздно шатаемся по городу, тратим кровно заработанные монетки, совращаем красивых женщин. Сабля, возможно, бьет морды каким-нибудь мужчинам. По настроению, — отчитался Три Гвоздя. — Я так понимаю, пока ты не пообщаешься со своими союзниками — у нас работы не предвидится.

— А какая она вообще будет? — поднял голову Сабля. Глаза его уже стекленели от сонливости. — Работа эта?

— Кто бы знал, — устало сказал Мертвец. — Все. Я пошел. Есть совсем не хочется. Добрых снов.

Мы проводили взглядом нашего капитана. Я уткнулся носом в кружку, украдкой наблюдая за товарищами. Совсем не хотелось разбираться, почему каждый из них отправился с нами в этот проклятый город-ледоход. Удивительно радостно было видеть их здесь.

Первых солдат великой армии.

Глаза слипались, сознание ускользало, и потому я торопливо допил напиток и выскользнул из-за стола. За мной последовал Фарри. Остальные лишь махнули вслед, а Сабля громко позвал служку. Скорее всего, опять будут всю ночь гулять.

В коридоре перед своей комнатой я остановился и посмотрел налево, в сторону входа в гостиный дом. Мне вдруг представилось, как по улицам Барроухельма вышагивают ликвидаторы братства, на их плечах развеваются черные плащи, а под масками бурлит ядовито-желтое пламя. Воины Цитадели строятся вдоль стен, на всех мостках, на всех переходах, и тысячи невидимых глаз смотрят прямо на меня.

— Разбуди меня, как только проснешься, — сказал Фарри. — Пожалуйста!

Я вздрогнул, вернувшись из бредового видения, и кивнул:

— Взаимная просьба.

Затворив дверь в теплую комнату, пробравшись к крепкой, не скрипучей кровати, я залез под мягкое одеяло и едва ли не застонал от наслаждения. Из-за стены слева доносился далекий храп, сверху слышался смех.

Барроухельм. Завтра все решится. Нужно было обдумать все, что мы сделаем наутро. Каждую мелочь! И начать…

В этот момент я и уснул.

— Обалдеть, — сказал я Фарри. Тот с видом знатока лишь пожал плечами — мол, эка невидаль. Хотя при этом сам с восторгом задирал голову, чтобы посмотреть на стеклянный потолок жилого уровня.