Месть мертвеца

На дорогу в больницу ушло какое-то время, и молодая женщина, сидя рядом со мной, болтала не переставая. Она проверила мой пульс, температуру и все такое прочее, в том числе осмотрела швы на голове. По ее недовольному лицу я поняла, что швы в плохом состоянии.

— Что ж, насколько я понимаю, несколько дней назад у вас была трещина локтевой кости? — спросила она. — Думаю, теперь вы сдали экзамен на сломанную руку, но, чтобы сказать наверняка, мы сделаем рентген.

— Спасибо, — ответила я.

Нам придется потратить кое-что из наших сбережений, чтобы оплатить медицинские счета в Доравилле. Значит, покупка собственного дома отодвинется на значительное время. Но сейчас мне было трудно беспокоиться об этом или о чем-нибудь еще. Находиться в машине «скорой помощи» было таким блаженством по сравнению с тем, как я провела последние три часа.

Я чувствовала себя в такой безопасности, что уснула, и когда мы подъехали к больнице, мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Все пребывание напоминало дежавю.

Я попала не в прежнюю палату — думаю, в ней лежал Тед Гамильтон. Моя новая палата находилась дальше по коридору, по другую его сторону.

Сандра Рокуэлл навещала меня чаще других. После того как мы покончили с «как вы себя чувствуете» и тому подобным, шериф сказала:

— Хочу кое за что извиниться.

Я ждала.

— Я знала: кто бы на вас ни напал, это должен был быть убийца. И он исчез без следа. Его машина тоже. Оказалось… Том Алманд сказал, что он припарковался за парикмахерской и пошел через парковку на задах. Потом спрятался за мусорником рядом с мотелем. Он собирался пропороть вам шины, но потом вы вышли из мотеля, а он принес с собой лопату, просто на всякий случай.

Я попыталась вспомнить, где находится парикмахерская, и подумала, что через два дома от мотеля. Теперь это вряд ли было важно.

— Как он? — спросила я.

— Том? — удивленно переспросила шериф. — Говорит так, что не заткнешь. Но не упоминает своего сына.

— Может, Барни о нем упомянет, — сказала я.

И снова почувствовала, что меня это почти не заботит. Чак Алманд мертв, и никакие признания и объяснения его не вернут.

Тут вошел Толливер, который уходил в кафетерий, чтобы позавтракать. Он принес кофе и мне. Хотя я не была уверена, положено мне пить кофе или нет, но собиралась его выпить. Толливер нагнулся, чтобы меня поцеловать. Меня не заботило и то, что об этом подумала Сандра Рокуэлл.

Вошли Клавин и Стюарт. Оба они выглядели измученными, но улыбались.

— В этих двоих достаточно патологии, чтобы задать на много лет работу писателям, строчащим о серийных убийцах, — сказал Клавин. — И пока они за решеткой и их изучают, я не имею ничего против.

— Писатели, добро пожаловать к ним, — согласился Стюарт, пригладив и без того гладкие волосы. — Эти двое говорят, а мы заполняем пробелы в деле.

Толливер взял меня за руку.

Я вздохнула.

Агенты начали задавать мне точно те же вопросы, какие задавали прошлым днем, а мне совсем не хотелось сейчас говорить. Но во время пребывания в Доравилле мне многого не хотелось делать.

— Вы ожидали, что убийцей окажется Симпсон? — спросил Стюарт.

— Да, — ответила я.

Все, казалось, удивились. Особенно Толливер.

— Потому что, сидя в машине, я думала о яме под амбаром и о том, как странно, что Барни Симпсон знал о ней. Он сказал что-то об этой дыре, когда я навещала Манфреда в больнице. А когда Доук Гарланд задал мне вопрос, то стало ясно: он понятия не имеет, что под стойлом яма. Итак, это не было общеизвестно. Однако Барни о ней знал. И тогда я подумала о том, сколько мальчиков побывало в больнице. Здесь Барни замечал их и выбирал на будущее. И он кое-что мне рассказал.

Им не терпелось об этом услышать, поэтому я попыталась вспомнить, что именно Барни поведал об их методах, о яме и о том, почему ее устроили, хотя старый дом за городом был куда более уединенным местом.

— Они действовали по очереди, — сказал Стюарт. — Потому что трудно припарковать за старым домом две машины. Но иногда, на выходных, приезжали вместе. Как двойное свидание.

Меня затошнило, и я поставила кофе на передвижной столик. Толливер похлопал меня по руке.

— Иногда мальчики выдерживали четыре или пять дней, если им давали еду и воду… — добавил Клавин.

— Ладно, довольно, — перебил Толливер. Было ясно, что он сердит. — Мы знаем об этом ровно столько, сколько хотим знать.

— Что ж, мы обвиняем его в покушении на убийство вас и Теда Гамильтона, — отозвался Клавин, когда уяснил упрек. — Но совершенных им убийств достаточно, чтобы навечно засадить его за решетку. Мы пустим в ход другие обвинения, только если возникнет хоть какой-то шанс, что он увильнет. Я имею в виду, ему можно дать пожизненное много раз.

— Надеюсь, какие-нибудь из улик судебных медэкспертов свяжут их обоих. Так что дело будет не только в их признании.

— Там было столько всего, и кое-что определенно подойдет. Главное, уже установили совпадение волос. И я уверен, что мы получим и совпадение ДНК.

Я кивнула. Хотя эти люди будут есть, дышать и спать в ожидании суда, для меня дело близилось к концу.

— Как вы себя чувствуете? — неожиданно спросила шериф.