Месть Монтесумы

Какая там бедность, полное разорение. То ли его собутыльники обобрали его, то ли он все пропил, неважно. Деньги исчезли подчистую, без следа. Осталось лишь несколько медных сентаво, сущий пустяк. Пропали.

С этим открытием нахлынула ошеломительная депрессия, погрузившая Тони в бездны отчаяния, обрушив со вчерашнего Олимпа. Вчера он ходил этаким гоголем, искусным шпионом, вот как, суперагентом, способным на все. И совершенно опростоволосился за один-единственный день. Все пропало, все деньги без остатка, а вместе с ними и шанс на успех. Полнейший провал.

– После воды, – сообщил хозяин, – вы должны прихватить клок шерсти собаки, которая вас укусила. Это поможет избавиться от трясучки, telegrafista, как ее называют, потому что так работают с телеграфным ключом, это симптом питья текилы. Пройдет. Вот.

Почти под самым носом Тони появился стаканчик поменьше, до краев наполненный прозрачной и зловещей жидкостью, послужившей причиной его вчерашнего падения. Ноздри обжег острый, будто кактусовые иглы, аромат, и в тот же миг под горло подкатила желчь. Нет, никак.

– Выпейте, иного выхода нет. – Уж кому не знать, источник самый надежный.

Тони понял, что должен сделать это, протрезветь и поискать выход из тупика, выстроенного собственными руками, но заставить свою предательскую руку взять стакан – дело совершенно другое. Собрав жалкие крохи силы воли, он вынудил дрожащую конечность охватить стакан и опрокинуть содержимое в горло, пока тошнота не погнала его в противоположном направлении.

Текила устремилась по пищеводу, пылая, как лава, прожигая путь в желудок, где и взорвалась; Тони затрясся, как в лихорадке. Но пожар внутри угас, а вместе с ним и самые скверные симптомы, наконец-то дав дорогу некой толике вразумительных мыслей. Хозяин одобрительно кивнул. Еще бы ему не кивать, если изрядная часть финансов Тони теперь покоится в его допотопном кассовом аппарате. Выпивка, ночлег на полу и опохмел оплачены вперед. Пожалуй, с лихвой.

– Нельзя ли тут у вас умыться? – спросил Тони. От прикосновения ладони щетина на подбородке заскрежетала, как наждачная бумага. – А заодно побриться?

Полотенце и бритва были предоставлены ему относительно охотно, а твердый кусок желтого мыла сгодился и для мытья, и для бритья. Умыв, остудив и побрив измятое лицо и собравшись с мыслями, Тони не мог не признать, что чувствует себя получше. Теперь встал вопрос о деньгах. Куда более неохотно хозяин позволил ему сделать единственный телефонный звонок – должно быть, кредит исчерпывается; но звонок лишь принес очередной куда более неутешительный результат. Мистер Соунз выписался из «Хилтона» сегодня утром несколько ранее, несомненно, пока Тони храпел в пьяном ступоре, и теперь уже на полпути в Мехико.

Шаркая ногами, Тони побрел прочь из бара, жмурясь от яркого света; ноги сами собой понесли его вниз, к берегу. Найдя бетонную скамью под пальмой, он рухнул на нее, отчаянно пытаясь отыскать разрешение своей дилеммы, но в голову не приходило ничего путного. От берега с тарахтением отвалило зафрахтованное судно, издали донесся пароходный гудок. Тони погружался в черные глубины отчаяния, когда на скамейку рядом с ним кто-то сел. Тони даже не замечал новоприбывшего, пока тот не заговорил:

– Слушай, Джо, у тебя тут связи, ты смахиваешь на парня, знающего входы-выходы. Ежели наведешь меня на добрую травку, пару унций или побольше, то не пожалеешь. Ну, чего сказанешь?

Американец, увешанный фото– и кинокамерами, крикливо одетый и жаждущий удовольствий.

– Не говорить английски.

Рассерженный потенциальный крез пошел прочь, а Тони ощутил изрядное омерзение. Значит, вот как он выглядит? Как наркоман или что-то вроде. Вот уж действительно, докатился, дальше некуда.

Нет! Внезапно всколыхнувшаяся уверенность в собственных силах подбросила его, как пинок под зад. Никогда! Он просто отлично замаскированный иностранный агент, вот и все. Прекрасная маскировка, безупречная в мельчайших деталях, доведенная до идеала ночлегом на полу в пивной; может, он вообще пошел на это намеренно, ради большего правдоподобия. Иностранные агенты не переступают границ, когда дело доходит до работы. Ладно уж, он все-таки перебрал одну-две (одну-две чего? Бутылки?), но больше эту ошибку не повторит. Его легенда не лопнула, он по-прежнему относительно жив и здоров и занят своим делом. Разве что в карманах пустовато, вот и все. Сколько там было? Долларов восемьдесят, не больше, жалкая капля по сравнению с затратами правительства на эту операцию. Ему только-то и нужно, что еще немного денег, и он снова ринется в дело, скрестив шпаги в опасном поединке умов с лучшими из лучших.