Месть Ночного Никто

– Почему ты сказала, что в сейфе – наркотики? – угрожающе шагнул он к Тао. – Кто тебя к девчонкам подослал?

– Никто. Меня саму похитили, – сказала она.

Лана во время разговора сидела, раскрыв глаза и вжавшись в кровать.

– Эй, клуб любознательных! – обратилась к Виталию Машка, поигрывая пистолетом. – Пора отсюда сваливать. Если эта гадина завезла нас сюда нарочно… Тебя мы тоже попозже проясним. Лодка у тебя хотя бы есть?

– Можно я с вами? – вдруг метнулась к Виталию Лана и заглянула ему в глаза. – Я с ней не останусь! Она меня убьет! И мафия убьет! Пожалуйста!

Машка тут же вскинулась:

– Ты же говорила – она твоя подруга? Прячется от мафии? Здесь безопасно? А?

Лана была похожа на пойманного зайца.

– Так и было. Раньше. А сейчас… Все по-другому. Вы же видели. У нее пистолет. Она мне угрожала.

– Ладно, пошли! – кивнул Лане Виталий, смерив ее каким-то новым оценивающим взглядом. – Лодка внизу.

Машка недобро сверкнула на него глазами. Но сейчас было не до бабских разборок.

Мы двинулись к двери.

– Не торопитесь, – сказала вдруг Тао. – Сейчас сюда придут.

– Кто придет? – обернулась Машка.

Ей поспешили ответить.

Правило пиара

Окно комнаты вдруг распахнулось, и из него на нас с любопытством уставилось дуло автомата.

Виталий метнулся к Машке, выхватил у нее пистолет, мгновенно достал из кармана свой, наставил оба на окно. Но дверь раскрылась, и два жилистых тайских молодчика взяли на мушки Виталия и почему-то меня. Я просто почувствовала на лбу противный металлический кружочек.

– Бросай пушки! – крикнул кто-то из окна по-русски. – Или счас девок постреляем!

Шансов не было, и Виталий, ругнувшись, положил пистолеты на пол и толкнул ногой.

Боец у двери ловко их перехватил. И тогда из-за окна показалась рожа Сашка, одного из охранников – подручных Славы, устрашавших нас в СПА.

Через минуту Сашок вошел в дверь. Мое сердце забилось так часто, будто я пробежала стометровку. Виталий пружинно подобрался, готовясь к прыжку. От Сашка это тоже не скрылось.

– Даже не думай, понял? Всех положим! Сидите тихо, ждите. За вами придут. – И он, сделав шаг вперед, провел руками по Виталиевой одежде: нет ли где оружия. – Девок, смотри, не попорть! – хохотнул напоследок. И вышел, закрыв дверь.

Виталий бесшумно скользнул к окну и выглянул наружу. Тут же в стекло уперлось дуло автомата, а рядом засияла блином рожа тайского бойца. Нас хорошо охраняли.

– Это не я, – вдруг испуганно заговорила Тао, забившаяся в угол кровати. – Не я их вызвала!

– Да ты что? – Машка подошла к тайке вплотную. – А кто нам сейчас угрожал?

– Я не угрожала… – лепетала Тао.

– Кому ты сказала, что девчонки здесь? Кого ждала? – надвинулся на нее Виталий.

Тао молчала.

– Говори! – он шагнул, схватил ее за руку, но Тао вдруг заверещала противным пронзительным голоском. Дверь мгновенно распахнулась.

В нее вошел Сашок. Оценил обстановку. Нехорошо ухмыляясь, придвинулся к Виталию:

– Я предупреждал!

И врезал ему по лицу.

Из носа у Виталия потекла кровь.

Машка отвернулась. Сашок хмыкнул и молча вышел.

– Что, Тао? Все-таки ты – стукачок! Раз они тебя так защищают! – даже с каким-то удовлетворением отметила Машка, не решаясь взглянуть на окровавленного Виталия. Я шагнула, чтобы ему помочь, но он замотал головой.

– Я не хотела, – снова заблеяла Тао.

Машка на нее цыкнула, плюхнулась на кровать.

Несколько минут мы все сидели тихо. Думали о своем.

Вдруг Машка вскинулась:

– Я все поняла. Дело в нас. Мы неправильно себя ведем.

– В смысле? – изумилась я. Даже Виталий прекратил вытирать кровь и уставился на Машку.

– Мы ведем себя как жертвы. Я тут писала для одного психотренинга рекламку. У них типа весь мир – театр. А люди в нем – актеры. Но каждый сам выбирает жанр спектакля и свое амплуа.

– Ты о чем вообще? – я спрашивала, просто чтобы перестать трястись. Переход от относительной опасности к абсолютной оказался слишком мгновенным.

– Вот взять «Гамлета». В нем сам Гамлет болтается в философской трагедии. Все эти быть – не быть. Офелия – в любовной мелодраме: жених ее бросил, отца убил. Королева – в криминальной драме: живет с двумя братьями сразу, один травит другого. Могильщик – из народной комедии.

– Думаешь, сейчас самое время поговорить о проблематике «Гамлета»? – пискнула я.

– Это для примера! Пойми, действие для всех вместе идет одно, но для каждого – разное. Вот я в Москве жила в жанре ситкома с амплуа: «брошенная любовница». Вспомнишь ту жизнь – оборжешься! А у тебя какой был жанр?

– У меня? Производственная пьеса… В Советском Союзе был такой. Когда вся интрига: выполнят ли герои план, сдадут ли вовремя отчет… Только при чем тут это?

– При том, что мы болтаемся в дурацком детективе. Играем жертв. Психологи говорят: не можешь поменять само действие, меняй жанр и амплуа. Расскажи про себя другую историю.

– Маша, у тебя бред? – спросила я.

– Мне тоже так показалось, – хлюпнул носом Виталий.

– Ну и дураки! Хватит быть жертвами! Лена, нам пора стать героинями!

– Посмертно? Тогда уж лучше сразу могильщиками…

– Перестань ныть! Мы должны выйти за грань банальности. Раздвинуть сознание!