Месть Осени

Я вспомнил, как Лёша, а затем Тёма что-то лепетали про влюбленного охранника. Я тогда решил, что парни переобщались с Летней Девой, вот им везде и мерещится романтика. Потом Ванька несколько раз намекал, что хорошо бы нам с Верой продолжить общение, а не узнавать все новости через него. Ромашка вообще подумал, что мы пара.

Я в сотый раз глянул на ее безмятежное лицо. Осторожно погладил мягкие волосы на подушке. Набравшись смелости, провел костяшками пальцев по ровной линии скулы. Безрассудная моя девочка. Что же мне с тобой делать?..

А главное, что мне делать с собой?

В полутемной комнате на самом краю кладбища, один, я мог наконец признаться себе: я тоже ее любил. Боялся за нее, все время хотел от чего-то уберечь, но так и не смог. От этого осознания по венам разливалось отчаяние, а тонкий голосок в голове нашептывал: будет еще хуже.

Я сел в кровати, провел ладонями по заросшим щекам. Надо побриться. Привести себя в порядок.

За эти дни я обжил ванную Веры – в стаканчике рядом с ее зубной щеткой стояла моя, рядом с ее кремом для лица – мой лосьон и бритва. Включив свет, я долго смотрел на них, пораженный внезапной мыслью. Ведь так может быть и дальше. Мои вещи рядом с ее. Целовать ее по утрам. Вдыхать ее запах перед сном. Даже сейчас она продолжала пахнуть собой – яблочным шампунем и свежестью.

Неужели это правда было бы возможно?

Я вышел из ванной. Побреюсь потом. Сейчас смотреть в зеркало не хотелось – из него на меня пялился хмурый и решительный ответ.

Я сел в кресло и открыл чат с Фросей. Утром она прислала длинное сообщение о том, как опасно находиться рядом с новоявленной Зимой, а потом как бы невзначай добавила, что ей нужно в парикмахерскую.

«Позови Ваньку, он посидит с Миланой, – набрал я и, подумав, добавил: – Нет никакой опасности. Я пять лет служил Хельге».

«Не сравнивай! Хельга умела обращаться с силой! А Вера чуть не убила твоего брата».

«Это когда было».

«И что, многому она с тех пор научилась? Милана вон все еще кашляет!»

«Вера тут ни при чем».

«Конечно…»

«Ты даешь Милане сироп?»

«Все я делаю. Горячее молоко, чай с малиной, спинку растираю перед сном».

«Значит, скоро пройдет».

«Тебе-то, конечно, виднее!»

Я поборол желание запульнуть телефоном в стену.

За последние дни у меня было достаточно времени, чтобы как следует прочувствовать: жизнь не остановилась только потому, что Вера заснула. Ванька написал, что с кошками беда: Бублик гоняла Масю и отбирала у нее еду – видно, пока нас не было, соседка их мало кормила. Сметана так вообще пропала. Ванька заверил, что обыскал весь дом, открыл все обувные коробки, заглянул под ванну и под диван, но наша зомби-кошка как сквозь землю провалилась.

С курсов меня отчислили за неявки. Спасибо, хоть часть денег вернули. А толку? Пора было признаться, что повара из меня не выйдет. Возвращаться к работе охранником я не хотел – да и вряд ли потянул бы уже. Ромашка был прав – теряю хватку. Впору было задаться вопросом «Кем я хочу стать, когда вырасту?» и начать читать книги по самопознанию с прикроватной тумбочки Веры.

Я снова глянул на нее. Руки лежат вдоль тела, локоны рассыпаны по плечам. Ни дать ни взять Спящая красавица. Перед глазами встала другая картинка: Вера бьется подо мной, мои руки гуляют по ее телу, мнут, сжимают, и чем громче она кричит…

Бок резко дернуло. Я зажмурился. Медленно. Вдох на четыре счета. Ногти впились в ладони – я даже не заметил, как сжал кулаки. Выдох. Так нельзя. Нельзя.

Ты на самом деле не хочешь этого.

Постепенно боль отпустила. Я зачем-то проверил повязку. Все у тебя на месте, Тоха. Только голова что-то подводит.

В дверь тихонько постучали. Кого там принесло? Я поднялся и, накинув куртку, вышел на крыльцо. Там топтался Мирин. Он кутался в черный плащ и черный шарф, натянутый до самого носа, и все равно ежился. Немудрено: температура медленно ползла к нулю, подмораживало уже будь здоров.

– Ты чего пришел? – вместо приветствия спросил я. – С Тёмой что-то?

– Его состояние стабильно, – доложил маг, держа руки глубоко в карманах. – Если так и не решишь, что с ним делать, я найду ему применение. – Он потер двумя пальцами свою козью бородку. – Вера проснулась?

– Нет еще.

Мирин глянул мне за спину.

– Что-то хочешь сказать, Гендальф?

– Я не…

– Ну и до свидания тогда. – Я взялся за ручку двери. – Пишите письма.

– Кстати, о письмах. – Позади меня что-то зашелестело. Краем глаза я увидел, как на парапет лег белый конверт. – Я обещал отдать это Вере, когда она проснется. Немного не рассчитал.

– Передам. – Я взял конверт и снова собрался открыть дверь. – Бывай.