Месть полковника (СИ)

- Я не оскорблял его, а назвал его тем эпитетом, который ему подходит больше всего. И, если учесть, сколько именно раз оскорблял меня он, то я вообще, комплимент ему сделал.

- Он не мог никого оскорбить — он один из самых воспитанных людей в полиции Пензы.

- Чисто для интереса — мы об одном человеке говорим? Такой, невысокого роста, плотненький такой, седые волосы подстрижены, как-то в стиле «площадки», голубые глаза?

- Да, это он.

- Так вот, он двух слов без мата связать не может. И тут такая ситуация — врёте или Вы, или я. Я за всю свою жизнь не врал ни разу. Значит, как бы прискорбно это не звучало, но Вы говорите неправду.

- Да как ты смеешь издеваться над следствием! Да я тебя сейчас…

- И что же Вы мне сделаете?

- Охрана! Охрана! В пресс-хату его! Выбить из него признание!

Ну что же… «Пресс-хата». Место, о котором столько всего было написано и показано. Место, которое можно назвать только «камерой пыток». А пытки в этой полиции очень любили. Например, как мне приходилось читать, в одном из городов человеку в задний проход запихали бутылку из-под шампанского. Где-то ещё человеку пихали туда же полицейскую дубинку, известную, как «палка резиновая», или же «демократизатор». Я не ждал, что со мной будут обращаться мягче или культурнее — но, с другой стороны, я не собирался давать им хоть малейший шанс причинить мне хоть какой-то вред.

В камере пыток было готово всё. Батарея, которая буквально полыхала жаром, пара бутылок из-под пива, автомобильный аккумулятор, тазик с водой и разного рода щипцы и прочие инструменты. Да уж, средневековая инквизиция тут просто отдыхает. Ну что же, пора приступать к активной фазе обороны, а то как-то даже неудобно получается. Они тут, всё же готовились — значит, надо этим парням показать, как сильно они ошиблись, думая, что я дам им сделать мне хоть что-то плохое.

На ходу я попросил Силу открыть мои наручники. Только после того, как они с лязгом упали на цементный пол, полицейские перестали думать, с чего бы начать — и посмотрели на меня. Я показал им свои свободные руки.

- Ты как это сделал? — в один голос спросили они.

- Ловкость рук — и никакого мошенничества, — ответил я спокойным голосом. — А теперь, ребята, я попросил бы вас ответить мне — зачем здесь эти «милые» приспособления? А так как вас тут двое — пусть один показывает на другом…

Дверь камеры была звуконепроницаемой, так что снаружи никто не услышал те дикие вопли, которые звучали в камере, когда полицейские, ещё не поняв до конца, с кем они связались, испытывали друг на друге всё то, что они припасли для меня. Разумеется, я не был садистом — и не заставлял их калечить друг друга — хотя со мной они не стали бы церемониться. Я просто заставил их «прочувствовать и осознать», каково приходится тем, на ком они применяют свои палаческие навыки.

Из камеры меня вывели через два часа. Я вышел сам — полицейские буквально выползли на четвереньках — помимо морального унижения, которому они подверглись, им было больно её и физически. Я же, снова нацепив на себя личину «примерного заключённого» снова оказался в кабинете следователя.

Так как я никак не хотел признаваться в том, чего я не делал, следователь нашёл, как ему показалось, оптимальное решение — меня запихнули в ещё одно изобретение времён испанской Инквизиции, которое потом с удовольствием использовали все, кому нравилось издеваться над людьми — например, в гестапо. Меня посадили в карцер. Представьте себе такое помещение, в котором невозможно ни встать, ни сесть, ни лечь, ни вообще — просто выпрямиться во весь рост ни в какой плоскости. Думали, это меня сломит. Размечтались…

Я методом «научного тыка» нашёл-таки для себя положение, в котором мышцы не так сильно уставали — и просто погрузился в Силу. На этом уровне «бытия» меня мало что могло отвлечь от концентрации — так что я снова вышел на связь с Изабеллой:

- Алёша, что с тобой? — спросила девушка. — За что они напали на тебя?

- Их натравил на меня тот полкан из Охраны, — ответил я. — Что там с прибытием Скайуокера?

- Он прибыл. Сейчас разговаривает с временными командирами СОЗ. Все ищут тебя.

- Что? И никто не знает, что меня арестовали?

- Нет. Я лично показали на тех, кто задержал тебя — но они упорно говорят, что, да, они тебя видели — но тут же отпустили. А среди задержанных твоей фамилии нет. Ты хоть где именно находишься?

- Честно говоря, я не знаю. Я ни разу не был в этом районе города. Походе на какой-то отдел полиции, но я не знаю, где это…

- Ясно. Сможешь продержаться ещё несколько дней? Я дождусь Скайуокера — вместе мы быстрее найдём тебя.

- Хорошо, — ответил я. — Продержусь.