Месть принцессы

Не оставил ли я следов?

Нет, следов нету. В кровь я не наступал, а все остальное…

Да, вампирша сбежала и убила его величество. Горе-то какое!

Король Рудольф умер!

Да здравствует король Александр!

* * *

Когда поднялась тревога, я тихо и мирно спал в своей кровати. Да, и кошмары меня не мучили. И кровавые дядюшки мне не снились. И вообще — убил и убил, и пес с ним!

Заслужил!

Давно бы надо, да некому.

В мою спальню врываются придворные, на которых аж смотреть страшно.

— Ваше высочество!!!

Я лениво поднимаюсь с кровати.

— Чего? Что случилось?

— Его величество… Рудольф…

— Что с дядей?! — срываюсь я с кровати.

— Он… умер.

— КАК?!

Я отбрасываю в сторону одеяло и начинаю одеваться. Хоть бы одна скотина отвернулась! Между прочим, сплю я голым.

Ур-роды…

— Ваше высочество… его величество убили!

— Подробности?

Я их отлично знаю, но выслушиваю всякие глупости о кошмарной жестокости, о том, что тело дяди растерзали на куски — там еще побывал кто-то после меня? — о крови, которая потоками залила всю спальню…

— Сколько врагов там осталось?

— Там никого нет… — вякает канцлер.

— Как?! — реву я. — Мой дядя не убил никого из своих врагов?! Этого не может быть, он же первый рыцарь страны! Он обязательно сопротивлялся бы!

Эта мысль явно не приходила к придворным. Болваны.

Но потом все кивают. Да-да, наверняка сопротивлялся, вас, ваше высочество, проводить? К месту трагической гибели?

Конечно, проводить.

А еще — вызвать храмовников, отпеть дядюшку и так, на всякий случай.

Тетя бьется в истерике. Отлично, пусть там и пребывает, пока я не смогу ею заняться. В спальне дяди все так, как я оставил. Дядя лежит с искаженным мукой лицом, глаза ему кто-то уже закрыл, над кровью собираются мухи — от них нет спасения даже в королевском дворце.

Опускаюсь на колени, следя, чтобы не попасть в лужу.

— Дядюшка, спи спокойно. Я обещаю найти твоего убийцу.

И уже придворным:

— Оставьте нас, я хочу помолиться.

Кстати — молюсь я вполне честно. О даровании Рудольфу справедливости. Не добра — он его не заслужил. Не расплаты — я уже взял свое. Пусть получит то, что ему причитается, не больше и не меньше. Справедливости…

Молюсь, пока в дверь не проскальзывает тень, от которой словно все вокруг вымораживает.

Карающий. И не из простых свиней свинья, по повадкам видно. Слишком богатая одежда, слишком злобные глаза…

— Ваше высочество?

Оборачиваюсь с полными слез глазами, специально их рукавом натер, пока никто не видел. Золотое шитье, собака такая, царапучее…

— Д-да… вы пришли?

— Можете называть меня служитель Игнасио.

Я киваю. Не слуга, нет. Служитель. Высшая иерархия.

— Служитель Игнасио, я хочу препоручить вашему вниманию и заботе моего бедного дядюшку.

— Да, дитя света. Я знаю, что король мертв, но почему…

— Посмотрите…

Я нагло отдергиваю простыню. Служителя явно затошнило.

Отвык уже? Но справился с собой он очень быстро, опустился на колени, коснулся ран.

— Кто это сделал?

— До сих пор неизвестно.

— Что же, по законам Божеским его надо отпеть и похоронить…

— Как короля. С почестями. Завтра утром?

— Да, дитя света.

— Тогда я вверяю это тело вашему попечению, служитель. А сам пойду разбираться с делами.

Например, с Абигейль. Стерва находится в своих покоях, пребывая в перманентной истерике. Ее окружает облако придворных дам, но при виде меня все они взметываются, как разноцветные бабочки с куска дохлятины.

Я подхожу к тете, поймав краем глаза блеск рыжих локонов, склоняюсь над ручкой.

— Тетушка, примите мои самые искренние соболезнования.

Кажется, она меня не слышит, но потом взгляд синих глаз сосредотачивается на мне.

— Ты! Это все из-за тебя! ТЫ!!!

Я ловлю ее за руки, прежде чем мне успевают перепахать когтями лицо.

— Сочувствую вашему горю, тетя. Знайте, что я всегда останусь искренне расположенным к вам.

И сжать руки посильнее, так, чтобы боль привела ее в сознание. Да, синяки останутся, ну и пусть. Переживем.

Теперь лицо бывшей королевы приобретает осмысленное выражение.

— Алекс! О, Алекс! Мой бедный муж!!!

Старая стерва с плачем повисает у меня на шее. Я глажу ее по волосам, отмечая, что рыдания явно непритворные.

— Тетя, не волнуйтесь. Я позабочусь о вас.

— Да… конечно…

И вот тут ее глаза наполняются искренним и глубоким ужасом.

— Алекс… ты ведь теперь король!

Боится она не наигранно. Понимает, что я сейчас все припомню. И правильно понимает. Нет, тетушка, вас я не убью. Вы останетесь в живых… и жить будете долго. Пока я буду править, так точно.

Я киваю.

— Да, полагаю, что я. Пока не родится ваш ребенок.

И лишний раз убеждаюсь, что мне лгут. Рука женщины медленно опускается к животу, словно желая его ощупать, а не прикрыть.

— Да, мое дитя…

Явно что-то задумала. Подольем масла в огонь?

— Разумеется, если ваш сын окажется мальчиком, я передам ему корону. Но пока… Берегите себя, тетушка.

Разворачиваюсь и выхожу вон. У самого выхода из покоев кто-то хватает меня за руку. Я резко поворачиваю голову — и едва успеваю остановить занесенную руку. Карли…

— Алекс!

Резким движением высвобождаю кисть.

— Вон отсюда!

— Выслушай меня!