Месть принцессы

— А что с ней? — вскидываюсь я на начальника дворцовой стражи. Кстати, тоже родственника Абигейли. Второго младшего брата.

— Ее нигде нет!

— Как — нет?!

Я в полном шоке оглядываюсь и принимаю важное решение:

— Пойдемте, покажете мне, где она содержалась. Дядя ведь взял ее под стражу… О, мой бедный дядюшка! Кстати, вы уже нашли убийц?!

— Нет, ваше высочество.

— Как — нет?! А чем вы все это время занимались?! Костюм к похоронам подбирали?! Волосы завивали?! Нос пудрили?!

Я разношу маркиза на весь дворец, так, что тот бледнеет, краснеет и зеленеет неспелым яблоком. А как это еще назвать?

Раздяйство!

Мало того, что убийцу не поймали, так и подставить до сих пор никого не озаботились! О сбежавшей жене — и то не доложили!

При осмотре покоев обнаруживается, что Лавинии там точно нет.

Но ведь улететь она не могла?

Никак не могла! Остаться — тоже. Мог ее кто-то выпустить? Мог. Но не сознается. Тогда остается единственный выход.

Разглядываем покои — и вот «обнаруживаем» потайной ход. Начинаем обследовать уже его и выходим за стену дворца. Я устраиваю Шартрезу разнос, и мы вместе задаемся вопросом — а дальше-то куда?

А дальше — некуда.

Это что же — у нас принцесса сбежала?! Почти королева? А что у нас за такое разгильдяйство полагается?

Шартрезу, понятное дело, отвечать неохота, потому как за побег узника особой важности полагается усекновение ненужного, то есть маркизовой головы. А куда он без нее есть будет?

И маркиз начинает вилять.

Вот, ваше величество… наверное, помог ей кто!

А кто мог ей помочь? Кто у нас все ходы и выходы мог знать во дворце?

Мы этак многозначительно переглядываемся. И топаем еще раз в дядюшкины покои, где быстро выясняется, что есть — УЛИКИ!

А именно — заколка, найденная под кроватью и принадлежавшая Лавинии. Почему? Да по гербу, который выгравирован на драгоценной игрушке. Не может ведь почти королева носить всякую дешевку? Никак не может! Вот и эта заколка в виде букетика фиалок представляет собой настоящее произведение искусства — золото, аметисты, бриллианты и даже изумруды. Только что она делала в дядюшкиной кровати?

Шартрез — молодец, мальчик! — всего лишь полчаса мямлил, экал и мекал, а потом-таки понял, что произошло! Его величество решил лично допросить ее высочество. А кто, кроме него, мог знать все потайные ходы?

Только он!

А что произошло потом?

Разумеется, принцесса из враждующего королевства, понимая, что добра ждать не приходится, убила его величество и скрылась, аки тать в ночи.

Я только пальцем у виска покрутил.

— Хрупкая девушка? Такое сотворить? Со здоровенным мужчиной?!

Шартрез и сам понимает, что чего-то не того ляпнул, и затихает минуты на три. А потом его глаза проясняются.

— А вдруг она — ведьма?!

Я пожимаю плечами. Все, конечно, может быть, но…

— А почему она с меня не начала?

Переглядки продолжаются, потом Шартрез соображает:

— Так вы ж, ваше высочество, после дядюшки королем бы стали, а до того ей и выгоды никакой не было! Ей вас беречь надо было!

— Думаете, маркиз, еще одна провокация теваррцев?

Маркиз так и думает. И активно кивает.

— Ладно. Тогда подумайте, кто должен был помогать Лавинии, чтобы нанести такие увечья? Или кем она должна была быть?

Шартрез обещает поразмыслить, читай — допросить весь наличный теваррский состав, который после моего письма тоже поместили под замок. В том числе и папеньку Лавинии, который не успел вовремя удрать! Далее я могу не беспокоиться ни о чем.

На то, чтобы допросить папашу Лавинии — палачи у нас хорошие, — узнать, что доченька немного — наполовину, притом лучшую, — вампир, и расспросить о его гениальном плане, Шартрезу суток хватит. А меня тем временем коронуют.

Пойти пока отоспаться? А то ведь ночь перед коронацией опять надо проводить в храме, молиться о судьбе страны и о даровании просветления…

А там занавесок на окнах нет, по ногам дует и скамейки жесткие… Плащ, что ли, взять? Завернусь да попробую хоть пару часов придавить ушко…

* * *

Впрочем, вечер пред коронацией мне испортили. По очереди. Карли, Абигейль, наемные убийцы.

Карли является первой и героически принимается прорываться через Томми и Рене, пока я отсыпаюсь. Друзья стоят насмерть, девушка верещит, в итоге я просыпаюсь на два часа раньше задуманного и вылезаю на свет божий.

— Что угодно, виконтесса?

— Алекс! Нам надо поговорить! Обязательно!

Спросонок я всегда бываю добрее, а потому киваю на дверь.

— Ладно. Проходи.

Карли повинуется — и выстреливает в меня с порога:

— Алекс, я прошу тебя о помощи.

— Какой? — зеваю я во всю пасть.

— Я беременна…

— Да, я в курке. Поздравления мужу…

— Это ребенок от твоего дяди!

— О как!

Я почесываю затылок. Неужели Абигейль вконец обнаглела? Или…

Долго думать не приходится, Карли проясняет ситуацию:

— Мой ребенок — единственный законный наследник короля Рудольфа. И должен быть признан членом королевской семьи!

Я едва не ляпаю: «С этим — к Абигейль, она раньше тебя подумала…» Промолчал. И лишний раз за себя радуюсь. А мог бы и жениться ведь! Бар-ран!