Месть принцессы

— На мой призыв не отзываются живые. Только мертвые.

Пару минут Джек просто смотрит на меня, а потом аж задохнулся от радости.

— Живые?!

Понимает.

Я задумчиво разглядываю могилку.

— Не знаю, чьи вы тут кости закопали, но это явно не Изабель.

— А где она… Та-ак…

Я едва успеваю ухватить мужчину за руку. Джек собирается на полном серьезе лезть в замок соседа и проверять, что там с его женой. Жива или нет…

Приходится останавливать и уговаривать.

Сложно, конечно, но кое-как Джек соглашается дождаться следующей ночи.

И наведываемся мы в замок к соседу.

Найти Изабель как раз несложно — муж ее любит до беспамятства. И на шее носит медальон с прядью ее волос; я, помнится, подумал тогда, что надо у Карли такой попросить…

И выкидываю мысль из головы, потому что надо работать.

Вечером в замок барона является Александр Леонард Раденор во всей красе и пышности. Мне ж дядюшка дал с собой пару сотен бездельников, вот я их и построил. И велел двигаться рядами и колоннами.

И шли они, и шли… и пришли к замку барона Пан-тина.

Как положено — постучали в ворота, сообщили, что такой-то к барону, — и через пять минут нас встречали караваем хлеба на роскошном полотенце — барон явно не бедствовал. Судя по фигуре — пух с голоду. Опухал прямо-таки…

Бедняга.

Этакий живчик с бегающими глазками и короткими ручками. Сам в бой не пойдет, но наемников на тебя натравит — три армии, еще и заплатить им забудет.

Барон кланяется, я сообщаю, что мы пришли сюда ловить разбойников — и не успокоимся, пока не разберемся с негодяями. После чего нам обеспечивают радушный прием. В том числе и моему оруженосцу.

Нет, не Томми, тот остался на этот раз в столице, мало ли что. Не брошу ж я там Карли одну?

Роль оруженосца отлично сыграл Джек.

Мы его просто обрили налысо, изобразили на щеке синим замысловатую татуировку и вторую — на затылке. Как итог — на лицо никто и не смотрел.

И сидит он за столом, и смотрит то на меня, то на радушного хозяина, разве что вилки не гнет.

Кинулся и прибил бы, но крепится и держится, помня мое обещание, что нынче ночью…

А обещания я привык выполнять.

* * *

Ночью я вызываю призрака. Местное старое привидение, которое знает весь замок и вдоль и поперек, — и допрашиваю. Для некроманта это пара пустяков.

Конечно, призрак не сможет ничего передвинуть, он даже напугать толком не сможет, но зато они любопытны и болтливы. И знают все, что происходит в их доме. Бывает, что призрак не хочет делиться информацией, но его всегда можно разговорить.

Вот и местный…

Это был призрак лакея, которого один из баронов застал в недвусмысленной ситуации со своей женой и немного покромсал кинжалом. Так, ерунда, шестьдесят два ранения.

Лакей, конечно, умер, жену заперли в монастырь, а тело бедняги сначала вывесили на стене замка, а потом скелет скинули в ров.

После этого и получился неупокоенный призрак, не питающий особой любви к поколениям своих хозяев. Смотрел, наблюдал, являться он так и не научился, потому и сделать ничего не мог. Но дорвавшись до некроманта, закладывает барона вдохновенно. Тем более я обещаю потом его отпустить, а за спасение жизней, за мучительную смерть, за помощь Короне — ему так и так в посмертии зачтется. Как бы сразу на перерождение не пошел.

Джек присутствует при этом, но не пугается, просто смотрит. Без воплей о святости и светлости. Ему не до того сейчас, ему бы жену найти…

И призрак рассказывает.

Да, есть подземелье.

Да, в нем есть пленные.

Подземный ход, ведущий за пределы замка?

Есть и такой. Кстати, начинается он из подвала рядом с темницей.

Есть ли в нем ловушки?

Нет. Ни к чему. Хватит и двух дверей на засовах. И маскировка там хорошая, но поди спрячь что-то от призрака…

Так и не отпуская пока лакея, мы спускаемся в подземелье. Охрана?

Ее там почти нет. Стражник, который, не успев даже пискнуть, оседает с ножом в горле, и двое тюремщиков, пьяных в лоскуты. Этим перерезаю глотки лично я. И не сожалею ни минуты.

Найти-то мы находим всех, в том числе и Изабель.

Только вот…

На Джека смотреть было потом страшно.

Если кто не знает — люди в подземелье полностью зависят от милости тюремщиков. Хотят — покормят, хотят — даже воды не принесут. Пленник должен жить, а уж как…

С отбитыми почками, с отрезанными ушами, или, в случае женщин, изнасилованный… Кто будет разбирать?

Уж точно не барон.

Так что Изабель мы находим едва живой.

Ребенка она спасти не смогла, к тому же тюремщики всласть ею попользовались. Представляете состояние женщины?

Меня, честно говоря, бешенство пробрало. А я ведь не был ее мужем. Вообще никем.

Но вспоминая свою мать…

Когда-то, двадцать лет тому назад, другая девчонка так же скорчилась на соломенной грязной подстилке, баюкая сломанные руки. За что?

За то, что пыталась помочь и спасти. За оговор…

Внутри словно огонь пылал.

Жаль, что мы поторопились — и сразу убили тюремщиков. Подлая порода…

Ничего, я их и на том свете достану.

Полчаса потребовалось нам с Джеком, чтобы открыть все клетки, и бывший — теперь точно уже бывший! — разбойник повел несчастных к выходу.

Да, медовары тоже были живы, хотя назвать это жизнью…

Вы видели людей после пыток?