Месть прошлого

– Никому, – решительно заявил хайнес. – Даже его ученики знали немногое. Он не любил делиться своими секретами и ревностно охранял свои тайны. Он даже развёлся со своей женой и отправил её назад к семье, лишь бы она больше не лезла в его дела. Даже… – повелитель запнулся, – даже отец знал очень немногое.

– И тем не менее кто-то разобрался в его тайнах, – Шерех сложил лист. – По крайней мере, касательно артефактологических задумок. Нехорошо, Иер. Не хотелось бы, чтобы у той истории опять отрос хвост.

– Мы убрали всех! – решительно вскинулся хайнес.

– Мальчик мой, ты прекрасно знаешь, что у него было слишком много сторонников. Умных сторонников, которые не выдали себя. Как бы умны мы ни были, всегда найдётся кто-то умнее. Мне не больше тебя хочется ворошить давнее, но здесь бы я предложил поостеречься. Ранхаш и Шидай к болтливости не склонны. Тем более Шидай напрямую пострадал от этой истории.

Шидай непонимающе нахмурился.

– Ты о чём?

– Ты сам запретил мне говорить! Сам! – хайнес упрямо посмотрел на Шереха. – И теперь, когда я смирился с молчанием, ты хочешь всё раскрыть? Я молчал столько времени. Столько времени я носил всё это, слыша каждый день, что мой отец был сумасшедшим…

– Иер, успокойся, – тихо попросил старый консер. – Возьми себя в руки и спокойно подумай. Тебе больно, я понимаю, но нам нужно серьёзно это обдумать. Ранхаша же упекли в подземелья не по твоей милости?

Иерхарид недовольно поджал губы, помолчал и всё же признался:

– Нет.

– Паршиво… – протянул Шерех. – Кто-то занимается самоуправством в твоём доме, Иер. В таком случае детей нельзя оставлять во дворце. Отправь их куда-нибудь вместе с женой. Могу попросить кого-нибудь из своих старых друзей оказать гостеприимство. И поговори с Узээришем.

– Уже, – мрачно отозвался Иерхарид. – С ним я уже поговорил. Он… всё знает.

– Будущему хайнесу нужно это знать.

– Так, может, и мне стоит знать, от чего беречь будущего хайнеса? – спокойно поинтересовался Ранхаш.

Дед испытующе посмотрел на Иерхарида, и тот устало вдохнул.

– Делай что хочешь.

Он прошёл к дивану, плюхнулся на него и плотнее завернулся в халат. Глаза его невидяще уставились в потолок, и было в этом взгляде что-то жутковатое, немного сумасшедшее и потерянное.

– Садитесь, – распорядился Шерех. – Не уверен, что стоит рассказывать. Эту бы грязь оставить в прошлом и больше не трогать. Огласка может встряхнуть всю Салею…

– Не может, а встряхнёт, – с пророческой отстранённостью предрёк хайнес. – Страна вскинется и сбросит вниз правящую семью, не усмотревшую подлога под своим носом, а потом погрузится в борьбу за трон. Всё так и будет, ты сам об этом говорил, Шерех. И я это усмотрел.

– Смерть Орида Южвыя имела такое значение? – Ранхаш внимательно следил за лицами хайнеса и деда, но взгляд первого словно остекленел, а старый консер лишь обеспокоенно хмурился.

– Смерть бедняги Орида была лишь одной из многих, – покачал головой Шерех, – просто его смерти мы придали значение, и она помогла нам увидеть правду раньше, чем она нас сожрала.

– А началось всё со смерти моего отца, – по губам хайнеса скользнула пугающая улыбка.

– По порядку, Иер, по порядку. Тогда это была смерть Игренаэша.

Шерех опустился в кресло у камина, помолчал и продолжил.

– Тогда мы решили, что это начало конца доблестного правления хайнеса Озэнариша. Такая трагедия, – консер опустил голову, а господин Иерхарид почему-то издевательски хмыкнул. – Смерть сильнейшего из правящей семьи, умнейшего, изобретательнейшего… Таланты хайрена Игренаэша можно перечислять долго, он был выдающимся оборотнем. И между ним и хайнесом была сильная связь, так что немудрено, что тот не смог пережить его смерть и сошёл с ума. Печальная участь, я бы никогда пожелал такого своему другу, а Озэнариша я считал своим другом. Эх, выпить бы…

Консер посмотрел на дверь, потом на внука, досадливо поморщился и остался сидеть на месте.

– Правление Озэнариша было ознаменовано расцветом Салеи. Многие ставили ему в упрёк мягкий нрав, но он чувствовал путь страны лучше, чем любой другой его предшественник. Он видел своей целью благоденствие страны и видел путь к её достижению. Когда он обезумел, мы все отнеслись к нему с благодарностью. Он сделал столько для страны, её народа, что мы посчитали обязанными смириться с его печальной участью и перетерпеть его капризы. Не скрою, надеялись, что разум к нему всё же вернётся. Но нет… Уже через год пошла череда казней, высшие слои общества заволновались, но никто так и не осмелился что-то сделать. В том числе и я.

– Но это моя вина, – прошептал господин Иерхарид. – Моя. Я не был готов принять трон. Не был готов сместить отца. Я… я… Можно ли словами описать ту привязанность, что я испытывал к нему? Мою боль, когда я видел его безумие? Я… я… так любил его.

Ранхаш ощутил сильнейшее чувство неловкости.