Месть Розы

— Вам это не кажется странным, сударь? — Уэлдрейк сухими пальцами потер подбородок. — По мне, так все это весьма удивительно.

Эльрик взялся за меч. В воздухе витало зловоние, показавшееся ему смутно знакомым.

Затем раздался оглушительный треск, словно гром прогремел вдалеке, и раскатистый вздох, сотрясший, должно быть, весь город, и Эльрик внезапно понял, каким образом Уэлдрейк оказался в этом мире, ибо перед ними появилось существо, сотворившее смерчи и серебряные молнии, — оно-то невольно и затянуло маленького поэта с собой. Перед альбиносом вырос самый грозный противник, какого он только мог себе вообразить.

Лошади тряслись и испуганно ржали. Кобыла под Уэлдрейком встала на дыбы, пытаясь сбросить всадника, и рыжеволосый человечек опять полетел кувырком на землю. А среди незрелой пшеницы, словно воплощение самой земли, отряхая с себя цветы, и колосья, и пласты чернозема, под которыми скрывался, вырастал, закрывая небо, гигантский дракон. На его узкой морде горели алые и зеленые чешуйки, с острых зубов стекала ядовитая слюна, с шипением падавшая на землю, из ноздрей вырывался дым, а длинный толстый чешуйчатый хвост хлестал, вырывая с корнем деревья и уничтожая остатки посевов. Вновь раздался громоподобный треск — и кожистое крыло развернулось в воздухе, а затем опустилось в волнах непереносимой вони. Поднялось и опало второе крыло. Казалось, рептилия выбирается из необъятной земляной утробы рвется на волю сквозь измерения, сквозь границы физические и сверхъестественные. Подняв изящную голову, тварь вновь закричала, затем испустила тяжкий вздох. И ее узкие когти, каждый с кинжал длиной, зазвенели и засверкали на солнце.

С трудом поднявшись на ноги, Уэлдрейк во весь опор припустил в сторону города, и лошади бросились за ним следом. Альбинос остался лицом к лицу с разъяренным зверем. Змееподобное тело грациозно изогнулось, и огромный глаз уставился прямо на Эльрика. Внезапное движение — и мелнибонэец полетел на землю, а его обезглавленная лошадь рухнула рядом, обливаясь кровью. Альбинос мгновенно вскочил, обнажив шепчущий меч, мгновенно окутанный черным мерцанием. Дракон чуть попятился, не сводя с него глаз. Лошадиная голова хрустнула на огромных зубах, и тварь сглотнула. У Эльрика не оставалось выбора. Он бросился на врага. Огромные глаза пытались уследить за бегущей жертвой, зубы щелкали, извергая потоки яда… Но мелнибонэец вырос среди драконов и знал все их слабые стороны. Если ему удастся подобраться вплотную, он сумеет отыскать уязвимые места и хотя бы ранить рептилию. Это был его единственный шанс.

Чудовище повернуло голову, клацая челюстями и фыркая дымом, но альбинос успел проскочить и нанести удар по шее, в том единственном месте, где чешуя была мягче всего. Дракон отпрянул, взрывая когтями поле, и Эльрик отлетел назад, засыпанный комьями земли.

Рептилия опустила морду, и в тот самый миг, когда свет упал на нее, сердце мелнибонэйца прогнуло. Не может быть!..

Он и сам еще не успел толком осознать, что делает, а с губ его сорвалось единственное слово на Тайном Языке Мелнибонэ: друг. То было начало древней Драконьей Песни, зова, на который животное могло отозваться… если пожелает.

В памяти его звучал ритм, возникал мотив, затем вновь всплыло всего одно слово. Звучанием подобное ветру в ветвях ивы, журчанию ручья среди камней.

Имя.

Заслышав его, дракон с шумом захлопнул челюсти. Встопорщенные иглы на хребте опустились, и яд перестал пузыриться в уголках пасти.

Эльрик осторожно поднялся на ноги, стряхивая комья влажной земли, и, не выпуская из рук Буреносца, сделал шаг назад,

— Шрамоликая! Я твой родич, Леди. Твой воспитанник и наездник, Шрамоликая!

Золотисто-зеленая морда с длинным, давно зажившим шрамом под нижней челюстью вопросительно зашипела.

Вложив в ножны ворчащий меч, альбинос принялся исполнять сложные приветственные движения, которым в свое время обучил наследника отец, Владыка Драконов Имррира.

Дракон словно бы нахмурился, тяжелые кожистые веки опустились, и в холодных глазах — глазах зверя, более древнего, чем человек и, может быть, сами боги, — мелькнула тень узнавания.

Огромные ноздри, в которых без труда поместился бы мелнибонэец, дрогнули, принюхиваясь, длинный раздвоенный язык мелькнул, касаясь лица альбиноса, прошелся по его телу, одежде. Похоже, животное успокоилось.

Древние заклинания потоком хлынули в сознание Эльрика, ввергая его в состояние транса. Покачиваясь, он стоял перед рептилией. Вскоре и ее голова закачалась в такт его движениям.

И внезапно дракон с утробным урчанием изогнулся и вытянулся на земле, среди вытоптанных колосьев. Эльрик приблизился, затянув Приветственную Песнь — первую, которой обучил его отец, когда ему сравнялось одиннадцать лет. С этой Песнью полагалось входить в Драконьи Пещеры, где спали гигантские рептилии, ибо после каждого дня бодрствования тварям полагалось спать не менее века, дабы восполнить запасы огненного яда, способного сжигать целые города.