Месть розы

Жуглет поджала губы и понимающе кивнула.

— И мне тоже. Но мне и в голову не приходило ничего тебе запрещать.

Он испустил тяжкий вздох.

— Я же мужчина.

На нее это заявление, похоже, не произвело ни малейшего впечатления.

— И что?

Он сел на постель.

— Вряд ли ты поймешь это, но одно из преимуществ быть мужчиной состоит в том, чтобы все знали, что ты мужчина.

Она усмехнулась, прислонилась к двери и скрестила на груди руки.

— Поверь, уж кто-кто, а я очень высоко ценю это преимущество — чтобы все знали, что я мужчина!

— Но я проигрываю от твоего маскарада! Никто не узнает правды о нас, пока ты не раскроешь свой секрет.

Жуглет в притворном возмущении всплеснула руками.

— Прекрасно! Образец куртуазной любви. Значит, я все-таки твоя дама.

Виллем на мгновение задумался, а потом рассмеялся.

— Ну да! — с вызовом сказал он. — В следующий раз во время турнира дай мне свою шелковую перчатку. А еще я могу написать скверную балладу о твоем молочно-белом теле и исполнить ее, нещадно фальшивя, перед всеми, кому это интересно.

Он истерически расхохотался и рухнул навзничь на подушки.

— За последние дни я в первый раз слышу твой смех, — без тени раздражения сказала Жуглет. — Надо полагать, сегодняшние ночные утехи пошли тебе на пользу. — Задумчивая пауза. — Или, точнее, развлечение с другой женщиной, не со мной.

Она вздохнула и добавила, стараясь, чтобы получилось как можно небрежнее:

— Ну, полагаю, Конрад знает, что делает, и пусть лучше будет так…

Виллем оборвал смех и сел.

— Ты что, хочешь полностью порвать со мной…

Он замолчал, когда Жуглет метнулась к постели и опустилась на колени рядом с ним, пристально глядя ему в лицо.

— На протяжении трех лет мы были лучшими друзьями, даже не помышляя ни о каких любовных утехах. Именно из дружбы выросло наше взаимное расположение. Нет, я не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга, стали чужими, Виллем. Я хочу, чтобы мы продолжали радоваться обществу друг друга в той форме, к которой привыкли. Теперь, когда этот хитроумный заговор все порушил и нам не на кого опереться, кроме как друг на друга, и мы знаем, что никогда не сможем быть любовниками в обычном смысле… давай, по крайней мере, останемся друзьями.

— Я… — Он хмуро смотрел на нее. — Ты сменила тему.

— Нет. Тема, как обычно, одна и та же: кто мы? И я предлагаю такой вариант: мы друзья. Друзья и союзники в попытке спастись, когда обстоятельства против нас.

Она уселась на пятки в ожидании ответа.

С потерянным, застенчивым видом он сказал:

— Не понимаю я, что это такое — иметь союзником женщину… зная, что она женщина. — Он снова нахмурился. — Если не считать моей сестры, которая научила меня лишь тому, что женщины — ненадежные союзники.

— Снова за старое? — с плохо скрываемым раздражением сказала Жуглет. — Мало тебе, что ее будущему нанесен ущерб? Неужели обязательно, чтобы и собственный брат трепал ее доброе имя? Это ложь, Виллем. Ты только сам себя растравляешь, веря в это.

— Не знаю, во что вообще верить, — вздохнул Виллем.

— Тогда не верь, что она виновна, пока у тебя не будет доказательств! Почему ты не прислушиваешься к моему мнению? Разве я когда-нибудь ошибалась?

У него тут же нашелся ответ.

— Ты думала, что я никогда не пойду на интимные отношения с менестрелем Жуглетом просто потому, что менестрель Жуглет мужчина. — Он рассмеялся с оттенком горечи. — Что касается политических махинаций, тут я тебе полностью доверяю, а вот в оценке эротической любознательности членов нашей семьи — нет. В этом ты нас недооцениваешь.

— Я могу рассказать немало историй о твоей сестре, подтверждающих ее хорошие качества.

— А я могу рассказать тебе историю, которая побьет все другие и докажет, что она всегда была своенравной девицей и ей нравится навлекать неприятности на себя и других.

— Ох, ради Христа, только не надо снова об этом!

Жуглет начала подниматься.

— Ты знаешь, что я имею в виду? — пораженно спросил Виллем.

Жуглет застыла в полусогнутом положении с таким видом, словно взвешивала что-то в уме.

— Мне знакомо это выражение лица. Ну-ка расскажи, что тебе известно.

Жуглет прикусила нижнюю губу, выпрямилась и попятилась от него.

— Мне известно о той ночи в имении Альфонса, — ответила она.

Слегка покраснев, Виллем удивленно воззрился на нее. Усевшись на сундук у окна, она продолжала с вызовом:

— Правда, я не понимаю, почему отсюда вытекает, что твоя сестра шлюха.

— Откуда ты узнала? Я никогда не рассказывал об этом.

Внезапно Жуглет страшно побледнела.

— Линор проболталась? — продолжал давить Виллем. — Наверно, вообразила, что это очень забавно.

Жуглет смотрела на него с видом угодившего в ловушку кролика, не произнося ни слова.

— Я хочу знать, что именно Линор рассказала тебе, — произнес он вежливо, но в тоне его звучал приказ. — Уверен, она все исказила в свою пользу. Если уж мы союзники, давай ничего не скрывать друг от друга.