Месть самураев (трилогия)

Как только запели первые стрелы, все трое тут же попрятались в укрытия: кто умудрился втиснуться в ниши, рядом с бронзовым Буддой и горящей свечой, кто разлегся за горкой мусора, прижавшись к стене. Баттусай вообще сумел зависнуть под стрехой – благо, что стрелки не разглядели его. После этого пришлось очень быстро перебегать от одного тупичка к другому.

Низкие стрехи домов не давала прицельно стрелять. Да преследователи не особенно спешили, потому что пошли на хитрость, послав часть кэбииси и корзинщиков в обход. Поэтому все их действия носили демонстративный характер. Впрочем, стоило кому-то из троих: Акинобу, Натабуре или Баттусаю совершить перебежку, как две-три стрелы летели вслед. Кэбииси и корзинщики действовали крайне осторожно, не приближаясь, однако и не давая всем троим оторваться слишком далеко. Но в одном из тупиков дом оказался на сваях.

– Натабура! – тихо позвал Акинобу.

Они как раз юркнули в следующий тупичок между домами, и Натабура прикрывал их. Позиция была неудобной не только для того, чтобы долго прятаться, но чтобы перебежать к своим. К тому же, похоже, его уже стерегли, потому что две стрелы воткнулись в стену напротив, и их древки еще дрожали. По крайней мере, корзинщики знали, где он прячется. Третья стрела расщепила доску перед его носом, когда он собрался выглянуть, и ее наконечник, пробив дерево, вылез наружу. Натабура потрогал его. Наконечник был теплым. Потом он услышал, как стражники перебегают переулок наискосок, чтобы им было удобнее стрелять, и кожей ощутил опасность. Конечно, они не сунулись бы в его тупичок, пока он не ранен, но могли удержать на выходе из него.

– Натабура! – снова позвал Акинобу.

О том, чтобы применить хаябуса, не могло быть и речи – слишком близко были расположены крыши. Да и как такового хаябуса у них сегодня не получалось. Высокий прыжок – иногда замедленный, иногда быстрый. Но только не классический хаябуса. Слишком долго они с учителем Акинобу не тренировались.

– Натабура!!! – в третий раз, уже не скрывая беспокойства, позвал учитель Акинобу.

Тогда он кувыркнулся через улицу, ощущая, как на излете поют стрелы: «Шу-у-у…шу-у-у…» и втыкаются в стены: «Тук-тук, тук-тук!» Прыгнул к противоположной стене, где в нише блестел Будда. И снова: «Шу-у-у…шу-у-у…» И снова: «Тук-тук, тук-тук!» Одна стрела прошила кимоно на спине. Он почувствовал, что ранен, окончательно сбив с толку лучников, кувыркнулся еще раз и оказался рядом со своими.

Оказалось, что они нашли-таки лазейку. Надо было всего лишь поднырнуть под фундамент, и они перебрались на соседнюю улицу, где их уже ждали Афра и Митиёри. Фундамент заметно просел, и Натабура пару раз задел его раненой лопаткой. Как только они собрались все вместе, Афра тут же начал оказывать знаки внимания – подпихивать руку и урчать, как кот, от удовольствия.

– Бежим! – крикнул Митиёри, с ревностью глядя на Афра, – я уже все разведал.

Здесь они и столкнулись с преследователями, которые пошли в обход. Но теперь преимущество было на стороне Акинобу, Натабуры и Баттусая – ведь ближний бой для самурая – все равно, что чашка сакэ перед обедом.

На свою беду Бугэй бежал впереди всех. То ли его в конце концов подвела судьба, то ли он просто обмишурился – не остановился вовремя, не прислушался к себе. Но ни огненный катана, ни два стражника с острыми нагинатами, оказавшиеся рядом с ним, не помогли ему. Стоит ли напоминать, что Бугэй никогда не был бойцом и никогда не занимался тем, чем занимались Акинобу, Натабура и Баттусай – всю жизнь они совершенствовались в искусстве фехтования. И хотя мшаго в его руках уравновесил шансы обеих сторон, ловкость и опыт самураев не имели себе равных.