Месть Самурая

Он возмутился, причем совершенно искренне, как будто не путался со своей Жасмин раньше и не продолжал путаться. Валерия была на девяносто девять процентов уверена, что это так. Не хватало одного процента для полной уверенности. Ничего, сегодня все решится, настанет наконец определенность. Если выяснится, что муж ей по-прежнему изменяет, то она с ним разведется и постарается содрать с него как можно больше, чтобы не прозябать, когда останется с дочерью одна. Угрозы Валерия ее больше не пугали. Она посоветовалась в больнице с подругами, и те в один голос призвали ее самой обратиться в суд и действовать, действовать! У всех имелись знакомые адвокаты, которым только крикни «фас» — разорвут, пустят по миру голым. Преисполнившись уверенности, Валерия была готова дать мужу последний и решительный бой. Для этого нужно было лишь поймать его на горячем.

«Скоро, — говорила себе Валерия. — Очень скоро».

На сегодня у нее был взят отгул. Уже несколько раз она находила дома то подозрительную волосинку, то чувствовала аромат чужих духов, то обращала внимание на то, что кровать как-то не так застелена. Терпеть это и дальше было невозможно. Валерии надоело.

Отвезя Викторию в школу, она помогла ей донести угощения для праздничного стола, потом поехала не на работу, а домой, оставив машину на стоянке в трех минутах ходьбы. Дома все еще пахло кексом и подгоревшим молоком. Валерия спрятала сапоги и, не снимая пальто, отправилась наверх. Возле спальни у них была небольшая комнатушка, в которой они когда-то планировали устроить гардероб, да так и бросили, удовлетворившись вместительным стенным шкафом. Там постепенно скапливался всякий хлам: поломанные вещи, вышедшая из употребления одежда и обувь, коробки, рулоны обоев и линолеума, разрозненные плитки, пустые баклажки.

Войдя туда, Валерия прикрыла за собой дверь, но неплотно, так, чтобы можно было видеть фрагмент кровати в спальне. Она не думала о том, что будет, если муж и любовница заметят щель. Тогда уже отпадет необходимость прятаться, и оправдываться будут они, а не Валерия.

Ожидание показалось ей долгим. Она уже хотела отказаться от затеи, когда услышала внизу голоса. Сердце забилось сильнее. Попались, голубчики! Вот какой ты, оказывается, муженек. Таскаешь домой своих проституток, лобзаешься с ними, а потом этими же самыми губами целуешь дочь и говоришь ей о любви. А по ночам, лежа с Валерией на брачном ложе, вспоминаешь, кто и в каком виде находился на ее месте несколькими часами раньше…

Негодяй! Подонок!

Валерия не почувствовала, как ее ногти впились в ладони, когда муж и Жасмин вошли в спальню. Они неспешно и деловито сбрасывали одежду на ходу, очевидно, не желая терять даром ни минуты из того времени, которое выкроили для своего свидания.

Валерий пожаловался, что в комнате душно, и приоткрыл балконную дверь. Жасмин, мерзавка такая, даже не успев раздеться до конца, встала перед ним на колени и обхватила его пальцами за поясницу.

«Вот почему он и меня заставлял делать это», — поняла похолодевшая Валерия.

И приготовилась толкнуть дверь, чтобы предстать перед любовниками.

Глава двенадцатая Правила и исключения

Все имеет конец в этом мире, кончилось и бабье лето. Черные птицы летали над городом; ветер носил их стаи туда-сюда, как хлопья сажи, и кричали они надрывно и тоскливо: «Холода-а! Холода грядут!»

Небо сделалось таким свинцовым и низким, что при взгляде на него не возникало мыслей о боге. Он умер той осенью в проклятом городе Юзовске, и никто, никто не вспоминал о нем, не вспоминал, что он был когда-то.

Дворники гоняли по лобовому стеклу дождевую воду, но все новые и новые капли падали на стекло, придавая городским пейзажам некую размытость, отчего казалось, что в любой момент они могут измениться или даже исчезнуть. Несмотря на то, что стоял день, было сумрачно, и вереницы машин ехали с включенными фарами. Белые и красные огни лучились за мокрыми стеклами.

Самурай ехал за внедорожником Русанова не впритык, а на некотором расстоянии. Он знал, что добыча никуда не денется. Некуда ей было деваться. Люди так обусловлены своими привычками, так ограничены в действиях. По существу все совершают один и тот же ежедневный ритуал, так что предугадать тот или иной поступок, этот или другой маршрут совсем не сложно.

Обычная человеческая судьба, о которой принято говорить приподнятым тоном, в возвышенных выражениях, на самом деле банальна, скучна, ограничена и, что важно, очень и очень предсказуема. Неожиданности редки, особенно приятные. Все идет по расписанию. Оно меняется только в тех случаях, когда меняемся мы сами, а кому охота меняться? Гораздо проще и безопаснее скользить по наезженной колее.

Которая абсолютно всегда и совершенно неизбежно ведет каждого к смерти.