Месть Самурая

Самурай услышал и кое-что другое. Говоря о клубе, Валерия ни разу не назвала его «наш». Только «мой».

Глава двадцать пятая Работа и охота

Утром Самурай дал себе слово, что если Валерия еще раз заведет разговор о необходимости решить вопрос с мэром, то он уйдет. Она очень изменилась с тех пор, как заполучила клуб. В ней осталось очень мало женственного и появилось слишком много делового. Лишь память о ней, прежней, удерживала Самурая до сих пор. Память и чувство вины, переросшее в чувство ответственности. Но, похоже, их отношения затянулись. Это был узел, который не получалось распутать.

Завтрак прошел в обычном режиме. Моника Карловна куксилась и жеманничала. Вика давала понять, что терпит присутствие Самурая лишь из необходимости. Для него было большой неожиданностью и большим облегчением, что они собираются уехать. В школе начался карантин, вызванный эпидемией какого-то очередного всепланетного гриппа, и у Виктории образовались каникулы, которые должны были продлиться до самого Нового года.

— Нам будет комфортнее у меня, — сказала Моника Карловна и выразительно посмотрела на Самурая. — В гостях хорошо, а дома лучше.

— Да, бабушка, — произнесла Вика тоненьким ханжеским голоском. — Поживем у тебя. Нам будет хорошо и уютно.

При этом она прижалась головой к плечу Моники Карловны и со значением посмотрела на мать: «Вот, мол, кого я буду любить, если ты, мама, не одумаешься».

Валерия, разумеется, приняла этот сигнал и расстроилась, хотя внешне старалась не подавать виду. Позже, когда Виктория и Моника Карловна уехали, она поднялась в спальню, где валялся на кровати мрачный Самурай с книгой.

— Почему ты не вышел попрощаться? — спросила она.

— Не захотел, — коротко ответил он. — Давай не будем вдаваться в подробности.

— Хорошо, — согласилась Валерия.

Он бросил на нее испытующий взгляд, несколько удивленный такой кротостью.

Она сбросила халат и стала рыться в шкафу. На ней не было ничего, когда она повернулась к нему, держа перед собой джинсовое платье.

— Идет? — спросила она, приложив платье к себе.

— Тебе все идет, — сказал Самурай.

Желание так стремительно разлилось по его телу, что дыхание и пульс участились, а в горле пересохло.

Валерия отбросила платье и взяла другое.

— Хочу избавиться от лишних вещей, — пояснила она. — Так много всякого старья скопилось. Многое мало… Скажи честно, я толстая?

Она повернулась. Самурай заверил ее, что нет, и увлек к себе на кровать. Он понимал, что она чего-то хочет от него, но не мог остановиться. Сердце едва умещалось у него в груди, уши заложило. Валерия подождала, пока он приладится к ней, а потом, не впуская в себя, проговорила, слегка задыхаясь:

— Пообещай мне одну вещь, Коля.

— Какую?

Он застыл.

— Пообещай, что выполнишь мою просьбу.

— Какую? — повторил он.

Валерия засмеялась с напускной игривостью:

— Ты торгуешься?

— Я выясняю, — сказал Самурай.

— Вот я бы согласилась сразу, если бы ты попросил о чем-то.

Можно было возразить, но он не стал. Он знал, в чем будет заключаться ее просьба. Примерка, устроенная ею, была театральной постановкой. Она соблазняла его, чтобы добиться своего. Это было так грубо и так противно, что от страсти Самурая почти ничего не осталось. Он сел и спросил, не глядя на Валерию:

— Ты хочешь, чтобы я выполнил для тебя работу?

— Да, — прошептала она. — Работу. Ту, которой ты занимался раньше. Я хочу, чтобы ты ее сделал.

— Мэр? — спросил Самурай.

— Да, — ответила Валерия.

— И тебя не смущает, что рядом с тобой будет убийца?

— А разве…

Не договорив, она осеклась. Он знал, что она хотела сказать. А разве сейчас со мной не убийца? И это было правдой.

— Я ухожу, — сказал Самурай, вставая. — За вещами заеду, когда найду квартиру.

Она лежала поперек кровати, глядя на него снизу вверх.

— Останься, — сказала она. — Ты выполнишь одну мою просьбу, а я буду выполнять все твои желания, сколько захочешь. Я умею быть благодарной, ты знаешь.

Ничего не ответив на это, Самурай вышел. Катаясь по городу в такси, он заметил, что проезжает мимо спортивного зала, и решил зайти. Голобородько не заслуживал того, чтобы оставить его, не попрощавшись. Все-таки они немало пережили вместе и успели если не сдружиться, то притереться друг к другу.

Голобородько гонял молодняк на матах. При виде Самурая он остановил тренировку и отошел в сторону.

— Уезжаешь? — спросил он.

— Как ты догадался? — удивился Самурай.

— По лицу видно. Выражение такое… Решительное.

— Хотел попросить тебя кое о чем, Владимир.

— Валяй, — кивнул Голобородько лобастой головой.

— Присматривай за Валерией. Ей сейчас туго приходится.

— Нет, Николай. Не люблю обещать того, чего не стану делать.

Самурай посмотрел ему в глаза:

— Ты тоже уходишь?

— Уже, — коротко ответил Голобородько. — Вместе со всей своей гвардией. Нам заплатили. Считай, перекупили, как наемников. Сам знаешь кто.

— И ты согласился?

— Блин! Конечно. Я за деньги на людей работаю. А ты за что, Николай? Только не рассказывай мне, что за красивые глаза.

— Не буду, — сказал помрачневший Самурай.

— Ну вот.

— Я иногда и бесплатно работаю.