Месть Шарпа

— Дай Бог, чтоб у него их оказалось немного. — без особой надежды сказал Фредериксон. Ему, как и Шарпу, не составляло труда вообразить себе череду упряжек, лихорадочно волокущих пушки от места, где они оставили от испанцев рожки да ножки, к точке новой атаки.

Слева запел рожок. Сигнал повторился ближе, и первая линия зашагала вперёд. Спустя миг за ней последовала вторая. Из-за неровностей почвы стройностью ряды не отличались. Пытаясь выровнять линии, орали сержанты.

— Примете командование? — осведомился у Шарпа Фредериксон, когда застрельщики двинулись с места.

— Вы — старший из капитанов?

Фредериксон хмуро оглядел командиров трёх красномундирных лёгких рот:

— Дольше, чем хотелось бы.

В голосе капитана прозвучали нотки горечи, свидетельствовавшие о том, что он засиделся в капитанах, и что, по его мнению, ему давно пора бы получить следующий чин. Для человека, не собиравшегося покидать армию, звание имело значение. В мирное время продвижение по служебной лестнице шло со скрипом, ибо созданию вакансий более не способствовали вражеские пули и ядра. А уж Фредериксон, как никто другой, заслуживал повышения. Шарп решил побеседовать о капитане с Нэном, вдруг шотландец поможет?

— Не имею ни малейшего желания отбивать у вас хлеб, Вильям. Я здесь на правах стороннего наблюдателя. Это ваша драка.

Фредериксон повеселел:

— Последняя, полагаю. Драка, завершающая войну. Порезвимся, сэр? Отправим в преисподнюю ещё десяток душ?

— Аминь.

Три наступающие линии были равномерно размечены многоцветными пятнами полковых знамён в сияющих венчиках наконечников сержантских эспонтонов[7]. Батальонные оркестры играли каждый своё. Музыка была громкой, ритмичной и незамысловатой. Музыка смерти.

Стрелки Фредериксона перемешались с красномундирниками. Солдаты лёгких рот были вооружены мушкетами, быстро перезаряжаемыми и недалеко бьющими. Винтовки зелёных курток били дальше и точнее, но на зарядку уходило больше времени. Вместе же они идеально дополняли друг друга: мушкеты не давали французским тиральерам приблизиться к стрелкам, и те без помех делали своё дело, пропалывая вражеские ряды с непредставимых для обычных ружей дистанций.

Пока, впрочем, наступающим британцам никто не угрожал. Умолкли батареи центральной части гребня. Шарп всматривался в верхнюю кромку складки, но никого не видел. На гребне земля успела подсохнуть. Перед рядами наступающих откуда-то выскочил заяц, застыл на миг и очумело прыснул к подножию. Сверху приглушённо доносились бравурные звуки маршей, — единственное свидетельство того, что гребень далеко не так безлюден, как кажется.

Подъём стал круче, и у Шарпа перехватило дыхание. Враг не показывался, и это пугало. У маршала Сульта было три часа на подготовку к отражению атаки на южном фасе, и он, наверняка, не терял минут даром. Где-то там, наверху, британцев ждали пули в стволах и клинки, извлечённые из ножен. Старая добрая игра: островитяне против чесночников. В неё играли под Креси и Азенкуром, Рамилье и Бленхеймом. Воздух был чист и прозрачен. Так чист, что Шарп, оглянувшись, рассмотрел за речкой на западе крестьянку, ведущую двух коров на выпас. Шарп подумал о Джейн. Кто упрекнул бы стрелка, надумавшего сейчас вернуться в Англию с молодой женой? Никто. Кроме него самого. И, вместо того, чтобы вкушать прелести семейной жизни на родине, Шарп брёл по склону безвестного французского кряжа в преддверии кровавого кошмара.

Шарп повернулся и в первый миг не понял, почему красномундирник наискось от него согнулся, хватая ртом воздух. Затем майор заметил вспухающее выше по склону облачко дыма. Ещё один красномундирник повалился, зажимая окровавленными пальцами живот. Засевшие в нагромождении скальных обломков тиральеры вели огонь. Если их не выкурить, они расстреляют фланг поднимающихся по косогору британцев.

Фредериксон заметил опасность одновременно с Шарпом. Приказав роте красномундирников связать врага перестрелкой, капитан послал взвод Харпера обойти французов и перебить штыками. Тиральеры драться за скалы не пожелали и отошли. Одного из отступающих французов швырнуло на землю пулей. Маркос Фернандес, стрелок-испанец, расплылся в улыбке, радуясь удачному выстрелу.

— Прекратить огонь! — скомандовал Фредериксон, — Молодцы, ребята! А теперь разбежались! Нечего толпиться, не в пивной.

Красавчик Вильям снял повязку с пустой глазницы и вынул фальшивые зубы, приобретя жуткий вид. Любой, кто узрел капитана впервые, не усомнился бы в том, что Фредериксон уже разок воскресил, причём после не самой лёгкой смерти. Вражеские выстрелы подействовали на капитана, как чашка кофе. Исчезла ленца, Фредериксон чуть ли не пританцовывал.

Тиральеры стянулись наверх. Марш смолк, сменившись барабанным боем. Этот грозный рокот Шарп слышал бесчисленное количество раз. «Pas-de-charge». Ритм, ведущий в атаку французскую пехоту.

— Пушки видите, сержант? — Фредериксон окликнул Харпера, лежащего несколькими метрами выше.

— Нет, сэр.

И тогда на линии, отделявшей край гребня от неба, словно из посеянных зубов дракона выросли солдаты.