Месть сладка (ЛП)

– Сны Драко. Сицилийский провидец посылает их… то есть… не мог ли он послать их ему?

Парвати улыбнулась ему доброй материнской улыбкой.

– Сны – это не творение прорицателя; их может создать лишь сновидец.

***

– Ты был прав.

Драко с интересом на него взглянул.

– Да? И что же они сказали?

– Сны – это не творение прорицателя; их может создать лишь сновидец, – передразнил Блейз слова Парвати тонким голосом.

Драко гладил черную как полночь гриву арабского скакуна, на котором сидел верхом, помахивая хлыстом в руке.

– Так и знал. Мутящие воду маленькие сучки! Они дали хоть какой-нибудь конкретный совет или что-нибудь, что могло оказаться полезным?

Блейз неопределенно дернул плечом.

– Только что ты должен рассказать ей.

Блейз вздрогнул от внезапного смеха Драко и пристально посмотрел на него. А он с места пустил жеребца в плавный галоп и умчался вперед, оставив ошарашенного Блейза плестись сзади.

Столь редкая для Уилтшира хорошая погода заставила их покинуть прохладные пределы поместья. Драко, с его недавно обретенной страстью к конному спорту, спешил опробовать великолепного арабского скакуна, которого он приобрел спустя лишь несколько дней после возвращения.

– Не думаю, что стоит! – крикнул Драко через плечо и натянул поводья, разворачивая коня к рассерженному Блейзу, который едва держался в седле. До этого дня Забини ни разу не ездил верхом.

– А почему нет? Ты слышал, что сказали Патил и Браун… Ты что специально пытаешься сделать себя несчастным?

Обсидиановый конь поравнялся с каурой лошадью Блейза. Драко погладил своего жеребца, ухмыляясь другу.

– Я не говорю, что никогда не скажу ей… Просто… Мне хотелось бы уравнять шансы… Чтобы, когда правда выплывет наружу, Грейнджер понимала, насколько она меня мучает.

Блейз разочарованно застонал, устало потирая глаза и откидываясь в седле.

– Мучает? Поверь мне, я страдал еще больше, – воскликнул Блейз, запустив руку в волосы. – По-твоему, ты единственный, кто страдал от этих снов?

– О, да! Ты ходил всегда таким расстроенным…

– Твои дикие сны, – резко прервал его Блейз, - делали тебя неимоверно агрессивным и раздражительным следующим утром, что означало для меня бесконечные часы уклонения от бладжеров!

На лице Драко не было и следа раскаяния, когда он мрачно улыбнулся, не удостоив ответом комментарий Блейза.

Но он и не ждал ответа, просто процедив сквозь зубы:

– Так ты планируешь отправить чопорной Грейнджер немного грязных видений? Тебе не кажется, что это немного… не этично… – он замолчал на мгновение, а потом лицо озарила озорная улыбка. – Я могу помочь?

Драко усмехнулся, белые зубы сверкнули хищной улыбкой.

– Не надо… Я уже об этом позаботился.

***

В доме было непривычно пусто, когда она вернулась. Странное сочетание маггловской техники и волшебных приборов встретило ее гробовым молчанием, таким гнетущим по сравнению с привычным хаосом и веселым смехом семейства Уизли. Но нет… Она больше не будет с Уизли… Будь она проклята, если вернется к нему.

Ее накрыло безысходностью как волной. Тихо прикрыв за собой дверь и сбросив туфли, Гермиона сползла на пол возле двери, закрывая глаза рукой от раздражающе веселого полуденного солнца.

Посидев так несколько минут, Гермиона прошла в кухню, где ее взгляд упал на груду министерских папок с потенциальными мужьями. В отчаянии она сбросила все папки со стола и присела на скамью. Ну неужели это преступление – хотеть мужа, которого она могла бы хотя бы уважать, если не любить?!

Ни один из потенциальных кандидатов ей не нравился. Если мужчина мало писал о себе в анкете, она считала, что он специально что-то замалчивает, а если расписывал все без утайки – то наверняка хвастается. И не находила среди этих анкет золотой середины.

Гермиона жалобно всхлипнула. Она даже не хотела выходить замуж! Ведь она не любила… не любила ни одного из них… Хотя… Гермиона Грейнджер обожала Рональда Уизли всеми фибрами своего существа. Она любила его так долго, что уже не могла отделить свои счастливые воспоминания о Хогвартсе от счастливых воспоминаний о нем.

Он казался чем-то обязательным и неизменным в её жизни; человеком, чей путь был настолько переплетен с ее собственным, что она и мысли не допускала, что они могут расстаться. Когда они только начали встречаться, их отношения казались ей сладкими и насыщенными, словно она объедалась персиками в розовом саду. Рон сочетал в себе все, о чем девушка могла только мечтать. Ее парень был добрым, отзывчивым, внимательным, он заставил ее чувствовать себя самой любимой. И самой красивой… Чувствовать то, чего она раньше никогда не испытывала.

Подобно кривому зеркалу, металлическая поверхность тостера отразила взлохмаченные волосы и некрасивые черты. Гермиона легонько коснулась пальцами холодного металла и резко отдернула руку. Мерлин… Она была так счастлива! Она стала бы прекрасной женой; она любила бы его, словно он – совершенство. И подарила бы абсолютную преданность, которой Рон Уизли, как выяснилось, совершенно не достоин.

Ее лицо потемнело в мгновение ока.