Месть Солнцу

– Отвечу, но прошу присесть и расположиться поудобней. Надеюсь, вы никуда не спешите[15].

«До пятницы мы совершенно свободны», – с иронией проговорил Климук.

– Присоединяйтесь, – улыбнулся посланник.

Флора первой направилась к ротонде.

Лаврентий Павлович оглянулся.

«Майор, пошли вместе».

«Мы тут погуляем, товарищ полковник, – ответил Остроумов. – И так всё будет слышно».

Расселись по белым лавкам ротонды, выглядевшим абсолютно реалистично, хотя у Терентия нет-нет да и появлялось ощущение нереальности происходящего.

– Напитки? – предложил «поручик» по-джентльменски, вопросительно посмотрев на гостей.

– Нет, – отказался Терентий.

Флора промолчала.

– Не понял причин вашего бунта, – продолжил «поручик», приподняв брови. – Вам даётся возможность жить если и не вечно, то очень долго.

«Спасибо, – сказал Лаврентий Павлович, – но жить хочется не внутри тебя, а рядом! Индивидуально! Не в общей толпе твоих сознаний и мыслей. Тебе известно, что такое свобода и независимость?»

Посланник кивнул:

– Разумеется.

«В таком случае не понимаю твоего непонимания!»

Посланник сделал паузу, и Терентий вдруг представил, какой огромный объём информации кроется в каждом вопросе и ответе Улья, вобравшего в себя весь опыт цивилизаций Вселенной! На миг на душе стало зябко.

– Давайте зайдём с другой стороны, – предложил «поручик». – Человечество как интеллектуальная система – грустное явление. Мой солнечный оператор изучил его состояние. Люди две тысячи семьдесят восьмого года в большинстве своём не хотят ничего, кроме получения удовольствий любым способом. Несмотря на технологический прорыв третьей технической революции и возможности изучать не только галактику Млечный Путь, но и Вселенную, никто не рвётся в космос, если только им не предложат комфорт. Творчеством занимаются крохи: тысячная доля процента от всего населения Земли и Солнечной системы. Я не прав?

Флора покосилась на Терентия.

– Я из другого времени… но, по большому счёту, вы близки к истине.

– Благодарю, продолжим. Судя по количеству людей, согласившихся добровольно работать на моего оператора, ваша цивилизация далеко не так этична, как того требуют законы нравственного общежития во Вселенной.

«Можно подумать, ты намного этичней! – сардонически воскликнул Лаврентий Павлович. – Разве все ваши союзнички – добровольцы? Ты похитил и собрал в резервационных зонах миллионы существ разного вида, чтобы пользоваться их интеллектом, и после этого ты утверждаешь, что у них есть возможность творчески развиваться?!»

«Поручик» остался невозмутим.

– Не поверите, но это действительно добровольцы, за очень редким исключением. Я имею в виду тех, кого привлёк к выполнению задания солнечный оператор. Добровольцы вошли в матричные структуры и действительно во многом самостоятельны. – «Поручик» посмотрел на Флору. – Вот почему вам пришлось пережить нападения в… э-э… резервациях.

«Если ты такой поклонник нравственных законов, что же решил просто-напросто красть энергию Солнца? Ведь это приведёт к гибели цивилизации! Или этого ты и добивался?»

– Увы, и я несовершенен, хотя случай с Солнцем – результат промаха. Мой оператор промахнулся, временной канал должен был соединить меня не с вашим две тысячи семьдесят седьмым годом, а с две тысячи двести четвёртым. Это выяснилось позже, и солнечный оператор ошибся, не сразу сообщив об этом.

– Почему в две тысячи двести четвёртый год? – заинтересовалась Флора.

Терентий вспомнил, что она была заброшена на Землю в семьдесят седьмой год из две тысячи двести второго года, в то время как он сам – из две тысячи сто пятидесятого.

– Потому что в две тысячи двести четвёртом году человечество в том виде, в каком оно находилось до этого момента, исчезнет.

В ротонде стало тихо.

Гуляющие по лужайке «призраки» подошли ближе.

– Простите, что я вас огорчил, – пожал плечами посланник Улья. – Я думал, вы знаете.

– Из-за чего мы… – начал Терентий.

– Что случилось?! – перебила его Флора.

– Вспышка на Солнце. В конце две тысячи двести третьего оно резко усилило свечение, а потом… взорвалось, превратилось в новую.

– Причина?!

– Причин не знаю, не интересовался. Это было очень и очень давно.

– Но для нас это ещё… впереди!

Флора посмотрела на Терентия затуманенным взглядом, прикусила губу.

– Мне надо срочно возвращаться…

Он понял, что она имеет в виду возвращение в своё время. Посмотрел на собеседника.

– Я догадывался… что вы бросили хроноканал на сто с лишним лет раньше.

– Не я, оператор, хотя ответственность, конечно, лежит на мне. В ближайшее время я исправлю ситуацию.

– И перебросите канал из нашего времени в две тысячи двести четвертый год? К моменту до вспышки? Или к моменту, когда человечества уже не будет?

– Таков был замысел. Я даже хотел пойти на возвращение в вашу систему запаса минус-энтропии, позволявшего снизить риски. Но это не помогло бы сохранить цивилизацию.

«Гуманисты, блин!» – хмыкнул Лаврентий Павлович.

– Но почему бы вам не создать канал чуть раньше? – сказала Флора. – Поглощение избыточной энергии поспособствовало бы исправлению положения человечества!