Месть старухи (СИ)

Хотелось задать много вопросов, но он быстро утомлялся и засыпал. Его обильно поили всевозможными настоями, порошками, обкладывали припарками и парили в бане. И теперь, когда прошло уже больше месяца, как он узнал, Хуан мог ходить, опираясь на костыль. Одна нога была ещё в лубках, и Хуан знал, что она была сломана. Сломаны были и три ребра, правая рука вывихнута и только сейчас она стала хорошо двигаться и не болеть. И нос. Его большой и тонкий нос оказался на боку. Это поведал тот самый китаец, что немного знал португальский язык.

Трогая нос, Хуан не переставал удивляться, что он почти на месте и лишь незначительно смотрел немного в сторону. Самую малость.

Очень хотелось расспросить о Гноме. Но выяснилось, что он ушёл со всеми португальцами, и о нём ничего никто не знал. Это сильно огорчало Хуана.

Знатоки человеческого тела и души, эти знахари продолжали мучить Хуана всевозможными процедурами, потчевать отварами, мазями и баней. И только последняя доставляла ему огромное удовольствие.

Он ознакомился с пещерами. Они, как говорил китаец, существуют уже несколько тысячелетий, и в доказательство показывал в одной из галерей выцарапанные на гладкой поверхности одной из стен картинки с изображениями животных и людей, охотящихся на них.

– Очень древний ход. Долго рубить стена, – показывал следы от инструмента, которым орудовали древние люди. – Потом другой люди рубить другой ход. Много ход получить быть.

Хуан вышел наружу. Вниз вилась крутая тропка, местами проходившая по узкой, не более фута шириной полосе выступа, и так в четырёх местах. Буроватые обрывы горы увиты ползучими растениями. В расщелинах росли деревья, пальмы и кустарник. Некоторые деревья и кусты покрывали цветы разных оттенков. А из одной из пещерок журчал ручей с холодной водой. Он спадал узким водопадиком, и вокруг его устья часто сверкала радуга.

Вершина часто скрывалась в облаках или тумане, оттуда веяло холодом и сыростью. Зато в пещере и её ходах, проделанных человеком, всегда было прохладно и сухо. Лишь в том ходе, где течёт ручей, чувствовалась сырость и пахло гниющими растениями.

– Чем вы питаетесь? – спросил Хуан как-то.

– Гора дать земля. Люди копать, сажать, собирать. Потом показать. Мой с люди собирать в город еда. Хватит жить мы. Еда быть мало, мало. Так хорошо.

– То-то я смотрю, вы все худые, тощие. Как бы не померли с голоду.

– Мой люди сила, здоровье. Много еда – мало сила! Мой люди мало еда. Много работа, много молитва, много думать Бог.

Хуан не следил за временем. Он не знал, сколько прошло дней или недель. Но постепенно его силы восстанавливались. Его продолжали колоть иглами, поить целебными отварами и настоями. Особенно был горьким настой коричневого цвета и очень целебный, как говорил китаец.

– Кость хорошо лечить. Сильно быстро. Игла хорошо лечить. Баня хорошо лечить. Мой много знать трав, корень, цвет.

Вскоре Хуану стали разъяснять способ жизни этих людей. Их тут жило около тридцати человек. Иногда их пытаются выгнать, но пещеры они хорошо знают и легко уходят он притеснений. И никогда не позволяют себе убить человека. Только ранить, испугать, заставить отказаться от попыток сделать этой общине плохое.

– Наш община живёт после знаменитый мореход Чжен Хэ. Великан быть евнух. Много сто год назад! Мой дед приходить здесь и жить. Торговать. И мой с люди быть община маленький человек.

Хуан не всё понимал из трудного разговора с китайцем. Но узнал, что его звали Знахарь Мо. Но не он был главой общины. Им был Маг Хуэ. С этим старикам Хуан уже встречался и удивлялся его тощей худобе. А говорили, что тому было больше девяноста лет. А он был бодр, крепок и довольно быстро семенил по тропке, не страшась опасных мест.

Да и Знахарь Мо был далеко не молод. Он сам сказал, что ему восемьдесят шесть лет. И Хуан как-то увидел, как этот Мо довольно успешно, к его удивлению, показывал молодому послушнику один из приёмов из борьбы или драки без оружия. Одними руками и босыми ногами.

– Ходи бос, – говорил он Хуану. – Сапог враг люди. Обливай вода холод. И хорошо источник земля. Как ручей, – он указал на ручей, что торопился сбежать с горы.

Хуана настойчиво заставляли становиться под холодные струи водопадика. Иногда к нему становилась целая очередь. Каждый должен был произвести два омовения в день. На рассвете и при закате. И при этом бормотать какое-то заклинание или молитву. Хуану пришлось долго зубрить её, не понимая смысла и значения слов.

– Это нет важно, Хуан, – говорил Мо. – Шептать! Не думать! Поднимать дух.

Хуан пожал плечами. Ему плохо были понятны слова Мо, но показать это казалась неудобным и он ответил:

– Мудрость ваша мне мало понятна. Уж очень запутанно для меня.

Китаец улыбнулся. Он не продолжил разговора, словно отдыхая после трудной работы. А Хуан отбросил смущение и снова задал вопрос:

– Неужели только по причине просьбы Сабха вы возитесь со мной?

Китаец опять улыбнулся.