Месть тьмы

– Полегче на поворотах! – Курильщик, названный Шпаком, всё с тем же нахальным видом откинулся на своём стуле. – Не опять, а снова. И я тебе уже говорил, не смей меня называть гадёнышем. Нарвёшься.

Желваки на скулах здоровяка заходили ходуном, он сжал кулаки так, что побелели костяшки. По всему его виду было понятно: он сдерживается изо всех сил, чтобы не врезать наглецу по первое число.

– Ещё раз вас прошу, потушите сигарету! – снова вклинилась в конфликтную ситуацию Варвара, надеясь мягким тоном остудить накал страстей. – Вы всё-таки в общественном месте находитесь.

В ответ на это Шпак лишь криво усмехнулся и послал в потолок новую порцию табачного дыма. Александр, у которого желваки дёргались не слабее, чем у здоровяка, не стал наезжать на нахала, а решил сменить тактику:

– Варвара Андреевна, чего вы его упрашиваете, это же баран упёртый, его сколько ни проси, он по-своему делать будет.

Покосившись на возмущённо уставившегося на него Шпака, Саша самым елейным своим тоном добавил:

– Ну, чего ты на меня уставился? Слюнявь дальше свою никотиновую соску.

– Я чё-то не понял. – Парень стал злобно грызть фильтр. – Ты меня бараном назвал?

– А если и так, то что? – продолжил провокацию Александр.

– Да я тебя… – зарычал тот, привстав со стула.

Саня тоже начал подниматься, конфликт был близок к апогею.

– Шпак! – зашипел здоровяк.

– Тимохин! – вторила ему Варвара.

– Лейтенант Ефимов! Лейтенант Воронюк! У вас проблемы? – Голос лекторши остудил накал вспыхнувших страстей.

Названные офицеры тут же вскочили, отрапортовав в унисон:

– Никак нет, никаких проблем!

– Вы уверены? – Застыв на самом краю сцены, Долорес Франтиковна не мигая разглядывала участников назревавшей заварухи.

Сейчас она, несмотря на свой невысокий рост, производила впечатление опасного утёса, нависшего над кучкой туристов, оказавшихся у его основания. Варя и Ефимов – тот самый здоровяк – отлично понимали, когда не стоит рисковать.

– Так точно! – снова в унисон отрапортовали оба лейтенанта.

Поизучав обоих ещё какое-то время, Долорес решила милостиво избавить их от своего внимания, но тут влез Тимохин.

– Разрешите?! – воскликнул он, приподняв руку, и, не дожидаясь ответа, встал.

Не обращая внимания на недоумённые взгляды окружающих, Александр изобразил что-то похожее на стойку «смирно» и приступил к неприглядному действу, то есть стал ябедничать.

– Товарищ капитан, проблем нет, но есть нарушение дисциплины. Тут у нас один шибко грамотный оперативник, – он кивнул в сторону Шпака, – решил закурить в общественном месте, за что получил замечание от наших лейтенантов.

Теперь уже взгляд Долорес наполнился непониманием ситуации.

– Закурил. И что, в чём тут нарушение?

– Ну как же! – возмутился ябедник. – Кругом люди сидят, а он тут дымит смрадом своим. А ведь в российском законодательстве чётко прописан запрет на курение в общественных местах. Полагаю, актовый зал, полный людей, вполне подходит под определение «общественное место».

– И?.. – Всего одна буква, произнесённая капитаном вопросительным тоном, поставила доносчика в тупик.

– И, Долли Франковна?

– Долорес Франтиковна! – жёстко поправила его женщина.

Ледяная глыба размером с айсберг даёт меньше холода, чем тон, которым она произнесла своё имя, и это заставило Александра заткнуться. Он-то рассчитывал разобраться с нахальным соседом привлечением к тому внимания самого старшего в помещении офицера. Но, как оказалось, в этом плане просчитался.

– Ну, сука, не жилось тебе спокойно, – прошептал Шпак, довольно ухмыляясь.

Тем временем капитан, не отрывая от Тимохина взгляда, достала из кармана пиджака тонкую пачку дамских сигарет, зажигалку и не спеша, с расстановочкой закурила. Сложив на груди руки и покручивая пальцами сигарету, она выпустила струйку дыма и спросила с некой, как показалось, издёвкой:

– Так в чём проблема, внештатник?

Тишину в зале можно было смело назвать гробовой. Каждый из присутствующих оперативников с кристальной чёткостью понял: Саня – не жилец.

Сам же «кандидат в покойники» молчал, стараясь унять бушующий внутри него огонь.

Это пламя было вызвано тяжкими воспоминаниями детства. Детдом, злющая воспитательница и невыносимый запах дыма от куримых ею сигарет. Неприятные впечатления тех лет продолжали преследовать Александра и во взрослой жизни: каждый раз, как чувствовал запах сигаретного дыма или просто видел курящую женщину, он весь внутренне напрягался и становился агрессивным.

Вот и сейчас, глядя на дымящую Долорес, парень огромным усилием подавлял в себе гнев, изо всех сил стараясь не сорваться, не нагрубить вышестоящему офицеру.

Тем временем капитан, сочтя молчание Тимохина знаком капитуляции, ткнув в его сторону сигаретой, как указкой, приказала:

– Садитесь, молодой человек. И, пока идёт инструктаж, подумайте о своём поведении.

Отчитав провинившегося, как учитель школьника, она с неким триумфом наблюдала, как тот садится на место, и, стряхнув на пол пепел сигареты, продолжила прерванный из-за инцидента инструктаж.