Месть ведьмы

Казимир не ответил. Он осматривал свод пещеры, сквозь трещины в котором пробивались косые солнечные лучи. Дыры, через которую они попали сюда, видно не было. Должно быть, пока их несла вода, она оставалась далеко позади.

— Нам отсюда не выбраться, — наконец сказал он, стягивая куртку. — Стены гладкие да скользкие. А кони с провизией да снаряжением — наверху. И шубы тоже там остались.

Вслед за курткой последовали кольчуга и рубаха. Комес расположился прямо на узком выступе и принялся тщательно выжимать свою одежду.

— Давай, что ли, и твои выжму, — не отрываясь от своего занятия, предложил он молча наблюдавшей за ним Кале. — Чего стыдобиться, коли я уж все видал. Зато мороз вокруг какой. В мокрой-то одеже стыло, а ежели еще вода будя стекать, как есть застудишься.

Под землей и впрямь было куда холоднее в сравнении с тем, что было наверху. Каля поймала себя на том, что ее зубы легонько постукивали.

Поймав край ремешка, разбойница неуверенно перебрала пальцами по дырочкам на поясе. Мокрая одежда холодила кожу, в сапогах хлюпала вода.

— Все одно — не смотри, — разворачиваясь к комесу спиной, потребовала Каля.

Скинув набухший от воды плащ, она в минуту расшнуровала ремешки доспеха, сбрасывая его под ноги. Следом на камни, разбрызгивая воду, шлепнулись сапоги.

— Ух, холодно! — Пискнула Сколопендра, подпрыгивая на одной ноге, и сдирая налипшие на ступню льняные обмотки.

Тонкий серебряный клинок в простых ножнах она бережно устроила подальше от воды, положив сверху лук и наруч с предплечья. Собрав всю одежу, которую можно было выжать, сунула ее в протянутую руку отвернувшегося Казимира.

Облачаясь заново, оба недовольно морщились, когда кожи касалась ледяная материя. Казимир даже некоторое время размышлял над своей тяжелой кольчугой, с крепким стальным воротом, предохранявшим шею, с опасениями косясь на быструю воду, бежавшую всего в нескольких ладонях от его сапог. Переборов себя, натянул обратно мокрое железо и, вздыхая, завозился с пряжками ремня. Даже в неясном свете видно было, как посинело его светлокожее лицо. Кале было не легче.

— Дай помогу, — глядя как комес пытается застегнуть у шеи ворот непослушными от холода пальцами, предложила Каля.

— Помоги, — не стал отказываться тот, присаживаясь перед девушкой для ее удобства. Пока Каля возилась с его застежками, он вглядывался мимо нее в темноту узенького гранитного прохода, словно каймой оторачивавшего бурные потоки воды.

— Все, — Сколопендра отняла руки, и тут же принялась мять и тереть собственные занемевшие пальцы. — Куда ты смотришь?

Казимир поднялся, пристегивая к поясу меч. Еще раз с тоской взглянул вверх, прилаживая к спине другие ножны с клинком полегче.

— Да туда и смотрю, — ответил он, ежась под несогретой одежей, — что нам сейчас — вперед только. А что там впереди? Ну, кончится эта дорожка, в воду прыгать?

Каля пожала плечами.

— Не вертать же обратно?

Бурный поток, то и дело вздымавшийся пенными волнами, перехлестывавшими друг друга, казался опасным даже для сплавляющихся на лодке, не то, что двум пловцам. Встряхнув отяжелевшую от воды косу, Сколопендра ухмыльнулась.

— Увидим, — потрепав Казимира по плечу, сказала она. — Наверх нам никак, обратно — тожа. Так што вперед, славный мой комес!

Рыцарь закрыл открытый было для ответа рот и, качая головой, как человек, вынужденный мириться с чем-то неприятным, но необходимым рядом с собой, первым шагнул по скользкой гранитной кайме. Дорога была настолько узка, что идти по ней можно было только друг за другом, плечом и боком сшибая шляпки светящихся грибов. Двигаться было трудно. То и дело особо ярая волна с плеском накатывала на тропу, норовя захлестнуть ноги идущего, и утянуть за собой — в гибельную пучину. Света тоже было недостаточно для того, чтобы уверенно ступать по мокрому камню. У Казимира осталось огниво, но запалить было решительно нечего — все, что было на них, вымокло насквозь.

Спустя некоторое время лучи света сверху перестали проникать сквозь потресканную почву. Свод над их головами даже на глаз стал куда толще. Теперь им можно было надеяться только на слабое мерцание гнилостных грибов, коих комес надрал со стены в избытке, увязав в выдранный шмат собственной рубахи, обмотанной вокруг острия меча. Каля на ходу сотворила себе такой же факел, не дававший, впрочем, особенного света. Чем дальше заходили они, тем толще становился свод, с которого уж свисали каменные сосульки, тем увереннее наступали на людей два исконных их врага — холод и тьма.

Меж тем, водный поток, казалось, становился спокойнее. Дорога чуть заметно, но все же вела их вверх. Спустя еще которое время, Каля попросилась остановиться. Комес тоже не прочь был передохнуть. Идти в почти кромешной тьме по узкой скользкой тропе совсем не то, что по зеленому лугу. Да и пройти пришлось порядочно. Даже одежа их слегка подсохла, нагревшись от тел.

— Есть хочется, — уверенно решила Каля, присаживаясь на ледяной гранит. — А, зараза, холодно как!