Месть ведьмы

Марина. Вот и помалкивай. Или забыл о кладе? На который мой отец, ведун Силантий наложил заклятие благих помыслов.

Прошка. Помню. Не нашел пока никого. У всех помыслы нечистые.

Марина. И даже у Афанасия?

Прошка. А ведь и верно! У этого может выйти. И как я сам не додумался?

Марина. Потому что дурак безмозглый.

Прошка. Пономаря обидеть всякая ведьма может.

Марина. Вот и не забывай об этом.

Прошка. Век не забуду, Марина Силантьевна.

Марина. То-то же! (Показывает жестом на лешего). Проснется – приведешь в мой дом. Да не забудь свечу и ореховый подсвечник. В дом войдете – зажжете свечу в подсвечнике. Чем ближе будет клад, тем сильнее начнет мерцать пламя. А где свеча потухнет, там и копать пусть начинает.

Прошка. Что ему рассказать?

Марина. Самую малость. Чужой он нам. И по крови, и по духу.

Прошка. А когда найдет..?

Марина. Знак подам. (Направляет большой палец вниз, затем вверх). Или другой. Но ты поймешь. (Отсылает его небрежным жестом). А теперь поди прочь. Мне надо проститься.

Прошка отходит. Марина склоняется над лешим.

Марина. Поцеловала бы я тебя, Афанасий. Но ты предпочел мне другую. Поэтому умрешь. Если я не передумаю. Решать тебе.

Марина уходит. Прошка подходит к Афанасию и пробуждает его ударом ноги.

Прошка. Просыпайся, леший! Ишь, разлегся, как у себя в лесу.

Афанасий. (Вставая). Уже? Будто и не спал. Кошмары какие-то грезились. Голоса… Один, женский, показался мне знакомым. Но так и не вспомнил. Хорошо, что ты меня разбудил. Я весь в холодном поту. Не простыть бы. Почему в церкви такой ледяной холод? В лесу всегда тепло, даже в лютую стужу.

Прошка. Что-то ты разговорился, леший. Лучше помолился бы перед дорогой. Путь-то дальний, опасный.

Афанасий. За ради Ульянушки моей…

Прошка. А ведь можно и ближе деньжат найти. Пока ты спал, вспомнилось мне.

Афанасий. Говори, не томи!

Прошка. Ведом мне в городе дом, где схоронен клад. Золота, каменьев драгоценных в нем – россыпи! И тебе, и мне на все хватит.

Афанасий. (Недоверчиво). А зачем тебе со мной делиться, Прошка?

Прошка. (Со вздохом). Клад этот заговоренный. Не каждому откроется. А лишь тому, у кого благие намерения. Иначе сгинет под землю навеки и никому не достанется. Кому, как не тебе, искать?

Афанасий. И то верно. Намерения мои самые благие.

Прошка. Не это бы, и не заговорил бы с тобой.

Афанасий. Постой, Прошка! А хозяин клада кто был? Тот, что схоронил-то его? Да еще такое чудное заклятие наложил.

Прошка. Да кто его ведает. Чудак-человек. Ни себе, ни людям. Говорят, даже родной дочери ничего не оставил. И чуть ли не проклял ее за что-то. Или это она его прокляла за то, что наследства лишил? Уж и не помню.

Афанасий. Я и говорю, что чудной был человек. А дочка, верно, та еще ведьма, ежели родимый батюшка…

Прошка. Не наше с тобой дело судить, леший.

Афанасий. И то истина.

Прошка. Готов клад сей открыть, Афанасий?

Афанасий. Пожалуй.

Прошка. И не испужаешься, ежели што?

Афанасий. Мы, лешие, народ не пугливый. А за ради Ульянушки моей ненаглядной….

Прошка. Оно и ладно. Пойдем перед рассветом. Самое лучшее время для таких кладов.

Афанасий. (Зевает). О-ох! Так я тогда досплю, не возражаешь?

Прошка. Все бы тебе только дрыхнуть, леший. А мне вот отчего-то не спится по ночам. Все брожу, брожу…

Афанасий. Так ведь ежели совесть чистая, то и спится всласть.

Прошка. Ты еще о душе со мной поговори, нечисть. Вот уж воистину, последние времена настают! Лешие в святых церквах проповедуют.

Афанасий. Так я посплю чуток?

Прошка. На-ка, выкуси, Афанасий! (Показывает кукиш). Мы с тобой теперь партнеры, все у нас общее. А знать, мне не спится, и тебе не спать.

Афанасий. Тогда соври что-нибудь. О городской жизни. В лес вернусь, будет о чем Ульянушке рассказать.

Прошка. На кой ляд вам, лешим, город? Меньше знаете, крепче спите. А вот о кладах, что ведаю, расскажу. Глядишь, и пригодится. Кто знает, что нас поджидает на рассвете.

Афанасий. Да ты опасаешься чего?

Прошка. Всяко может быть. Владелец этого клада человек был, но с духами знался. А ну как призвал на помощь нечистого Блуда? И будем мы блудить, путаться по знакомой местности, а то и в четырех стенах. Или Мару. Тогда не избежать ужасных видений. А бывает, явится кладоискателю страшная патлатая девка, протянет гребень и попросит ее расчесать. Отвергнешь – с проклятиями уйдет в землю. А это самый клад и был.

Афанасий. Слыхал, от подобной напасти кладоискателя может оградить спрын-трава. Или корень мандрагоры.

Прошка. Где его в городе сыскать, леший, корень этот? Потому, достав клад из земли, надо произнесть такие слова: «Дух пречистый! Защити меня своей силой от дьявольских козней. Освободи сей клад от тяжкого заклятья». И прочесть после этого сорок раз «Отче наш».

Афанасий. Да у меня язык во рту не провернется и единожды. Уж лучше с девкой патлатой спознаться.