Месть. Затворник

Софья Стасевич Месть. Затворник

Казалось, луна взошла на небо четвертый раз за ночь. Женщина сидела у слабо освещенной кровати, на которой тревожно тряслась старуха, потерявшая способность самостоятельно передвигаться и разборчиво говорить. Женщина смотрела на нее равнодушно-голубыми глазами. Лунная полоса ласкала холодным светом мрачную комнату, наполненную смрадом. Старуха в страхе шевелила губами — из ее изрезанного морщинами рта вырывался лишь хрип. Железо в руках женщины отражало лунный свет, заставляя старуху зажмурить щели полуоткрытых глаз. Блеск нервно двигался в сантиметре от растекшегося на кровати тела, отсвечивая мокрое от слез лицо.

— Ты виновата, мама, — прошептала женщина, занося светящуюся руку над скомканным от времени лицом.

Внезапно порыв ветра раскинул по комнате вуаль черных штор. С оглушительным звоном упала черно-белая фотография молодого офицера. Скрипнула табуретка. Женщина подошла к открытому окну, присела, разглядывая знакомое лицо. Изображение покрылось мелкими трещинами. Задорная улыбка, черные густые усы, плутоватый взгляд. Женщина взяла фотографию дрожащей рукой и вернулась к кровати. Из ее рук разбитое стекло посыпалось на пол, оголяя стан молодого мужчины в форме. Он заставлял ее дрожать от ужаса воспоминаний.

Детство. Веселые глаза смотрят на нее сверху вниз из-под взъерошенных седых бровей. Щурые морщинистые глаза отставного офицера. С наступлением ночи страх сковывал юное тело. Сердце становилось камнем, когда рядом стоящая кровать шуршала. Когда засыпала мать, когда тишина окутывала квартиру, кто-то медленно откидывал одеяло, подходил к девочке, которая притворялась спящей. Он трогал ее неокрепшее тело: маленькую, слегка округлую грудь, квадратные бедра, касался ее длинных золотистых волос. Девочка сильнее сжимала глаза, чувствуя на себе его потные липкие ладони. На высохшем лице старика горел сухой красный рот, из которого кисло пахло. Когда девочка вздрагивала от отвращения, дед строго наказывал молчать, прикрывая ее губы своей мокрой рукой. Каждую ночь. Осмелившись рассказать матери, девочка услышала безразличную усмешку.

“Не придумывай, — мать отвернулась и продолжила варить суп, — актриса! — насмешливо приговаривала она.”

Из воспоминаний женщину вырвал кашель старухи. Ослабевшие руки отпустили рамку. Кожа женщины становилась более влажной. Сердце неистово жаждало мести. Старуха скосила мокрые глаза на портрет своего отца. Ее рот, похожий на поломанную гармонь, с усердием резал тишину.

— Про… про… шти… — в этом неясном хрипе женщина услышала полное боли раскаяние. Ненависть, смешанная с обидой, сменилась жалостью к беспомощной скорченной старухе. Женщина поднесла руку к ее клочковатой голове, рассекая воздух сталью. Мать закрыла глаза от железного привкуса на языке. Из полуоткрытого рта торчала блестящая ложка, наполненная лекарством.

Затворник