Место битвы – Италия?!

Перевод, по моему мнению, должен выглядеть следующим образом: «Ещё бы, колдовская душа в волчьем теле не часто бедам людским сострадает, про таких извергов как Всеслав еще вещий Боян в своей первой припевке с умыслом говаривал: “ни хитру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божия не минути”». Автор, сославшись на Бояна, в короткой, но ёмкой притче как бы предупреждает других зарвавшихся князей (своих современников), что если они не опомнятся и не остановятся в деле захвата власти, то после смерти на небе их ждёт такой же, как Всеслава, суровый и беспристрастный суд, где каждый из них получит по «заслугам». И никого из них не минует праведная божья кара. А значит гореть им всем в аду, в геенне огненной.

Читателя не должно смущать, что под словом «вещий» подразумевается как положительный персонаж «вещий Боян», так и отрицательный эпитет – «вещая душа», относящийся к Всеславу. Под понятием «вещий» подразумевается язычник, т. е. вещун, ведун, а он независимо от религиозных убеждений может быть как хорошим, так и плохим. Например, «вещий Олег» – это языческий князь, но на Руси он всегда ассоциировался как непобедимый воин, мудрый политик и основатель великой княжеской династии. Проблема соотношения христианства и язычества до середины XIX века почти не рассматривалась, так как православная церковь не позволяла их сравнивать как нечто равноценное. Язычество представлялось ими в духе поучений первых христианских проповедников. Внимание к язычеству резко возрастает в связи с подъёмом национального самосознания, в рамках которого начинается собирание народных сказаний, песен, пословиц, запись обычаев. Неожиданно обнаружилось, что и в XIX веке русский крестьянин, особенно где-нибудь на севере или в Сибири, где меньше сказывался царский гнёт, оставался в большей степени язычником, чем христианином. Нельзя не согласиться с наблюдением Е. И. Осетрова: «Если ещё Островскому, писавшему весеннюю сказку «Снегурочка», пришлось наблюдать, как крестьяне ходят в Ярилину долину и приветствуют появление солнца радостными криками, то легко понять, как сильно было язычество во времена Игоря и Ярославны». Насколько трудным было дело выявления исконно народных верований, показывает судьба одного из выдающихся деятелей русской культуры А. Н. Афанасьева. За свой трёхтомный монументальный труд «Поэтические воззрения славян на природу» в 1862 году он был уволен из Главного архива иностранных дел с запрещением впредь состоять на государственной службе.

«…СМЫСЛЕНЫЙ РЕЧЕ: НИ ХЫТРУ, НИ ГОРАЗДУ, НИ ПТИЦЮ ГОРАЗДУ, СУДА БОЖIА НЕ МИНУТИ»

Ещё вещий Боян в своей первой припевке мудро сказывал: «Как ни хитри, как ни ловчи, да хоть ты в птицу ловко обернись, суда божьего не избежать». Эту Бояновскую притчу Автор предназначает как для Всеслава, так и для его «внуков», тех князей, которые замышляют новую свару и междоусобицу. Автор «Слова» проводит следующую мысль: Всеслав – князь, язычник и чародей, который незаконно стал всемогущим властителем Великого Киевского княжества и при захвате власти пролил реки невинной крови, а при своём царствовании натворил много зла, но при этом открытого людского суда на земле избежал. Умер, вероятно, своей смертью от старости, и никто из ближнего окружения не посмел его открыто упрекать в тех кровавых злодеяниях, которые он сотворил. Зато там, на небесах, – предупреждает Автор, – с ним состоится совсем другой, суровый разговор, и праведного божьего суда ему, злодею и языческому ворожею, не избежать. Пусть он, заметая свои кровавые следы, хоть в «невинную» птицу ловко обернётся, используя при этом сильнодействующие колдовские чары и думая таким образом уйти от ответственности за безвинно загубленные людские души. Но всевидящее Божье око узнает его в любой твари, в какую бы он ни превратился, стараясь при этом уйти от возмездия, и воздаст с лихвой по «заслугам» его. Такая же неотвратимая божья кара ждёт всех его идейных и духовных последователей. Этой мудрой бояновской поговоркой заканчивается кровавое жизнеописание языческого князя Всеслава Полоцкого.

«О! СТОНАТИ РУСКОЙ ЗЕМЛИ, ПОМЯНУВШЕ ПРЪВУЮ ГОДИНУ, И ПЕРВЫХЪ КНЯЗЕЙ»

В этом месте Автор проводит своеобразное противопоставление между разными царствованиями и разными мировоззрениями (христианством и язычеством). Заканчивая лаконичной притчей рассказ о Всеславе, он уже в следующей строке поминает славные времена правления первых христианских князей. Почему тогда година первая? При ответе на этот вопрос надо учитывать особенности летосчисления того времени. Тогда существовали погодные записи событий не от мифической даты сотворения мира, а от того или иного эпохального политического события. В данном случае речь идёт о временах правления Владимира I «Святого», при котором крестилась Киевская Русь.