Место для битвы

«Какие воины! – не без зависти подумал Духарев.– Мне бы таких… Хотя чем мы хуже? По крайней мере – я!»

– Точно,– сказал Серега, перекинул ногу через спину Пепла и соскочил на землю.

– Не поговорили мы, Скарпи. Давай потолкуем. Если не станешь за чужие спины прятаться, как раньше прятался за слово своего князя!

Сергей отцепил от седла щит, надел на руку.

Молчание.

«Хитрый лис Скарпи! Ну скажи что-нибудь, отреагируй, выдай себя!»

– Неужели ты больше не боишься меня, нурман? – нагло осведомился Духарев.– Я ведь тот самый Серегей, который вашим ульфхеднарам голыми руками шеи сворачивает.

– Ты это девкам своим рассказывал бы,– спокойно произнес Скарпи.

– Они бы тебе верили, пес варяжский.

Боярин мертвого князя повернулся к Духареву спиной и двинулся к своим.

По ближнему строю нурманов прошло нечто. Не шевеление, некое незримое напряжение, предшествующее действию. Духарев понял, что его время заканчивается. Сейчас Скарпи станет в общий строй, и железные челюсти нурманских шеренг сомкнутся и перемелют…

– В девках ты точно разбираешься,– медленно проговорил Духарев в широкую спину Скарпи.– Должно, тебя древлянские девки крепко скалками угостили, если ты, своего князя бросив, сбежал позорно. А, боярин?

Скарпи остановился на полушаге. Сергей как будто увидел, как напряглись мышцы нурмана, как вздулись и окаменели под кольчужной бармицей мускулы могучей шеи…

– Ты извини, боярин,– с деланным сочувствием проговорил Серега. – Нету у меня скалки, чтоб тебя гонять. Что ж мне меч теперь марать о тебя… предателя.

Он не знал, что так у них было, в Искоростене древлянском. Но должно быть – было. Потому что Скарпи прыгнул, как бешеный пардус. Разворачиваясь уже на лету, на лету выдергивая меч. Так стремительно, что даже предельно собранный Духарев еле успел отразить удар. Но все же успел и тут же сильным толчком щита отбросил нурмана назад.

– Ага! – удовлетворенно выдохнул Сергей.– Вижу: ты и впрямь хочешь со мной поговорить на мужском языке, Скарпи Атлисон! Я не против. Только ты и я. До самой смерти. Так, нурман?

– Так,– хрипло подтвердил Скарпи.– Ты и я. Поговорим. До самой смерти. Твоей смерти.

И мгновенно обуздал свой гнев, толкнувший его на первый, яростный, бросок.

Теперь оба неторопливо двигались, высматривая, выжидая, пока противник даст возможность нанести удар.

«Сумеешь ли ты достать врага – зависит от твоего врага,– снова вспомнился Сереге старый Рёрех.– А вот сумеет ли враг достать тебя – это уже от тебя зависит».

Мир перестал существовать для Духарева. Силуэты воинов, своих и чужих, окруживших поединщиков, потеряли четкость. Все, что осталось от большого мира, это сотня квадратных метров хорошо утоптанной земли и прикрывающийся поцарапанным щитом нурман в вороненом шлеме и пыльных кожаных штанах, заправленных в такие же пыльные сапоги. И невидимая упругая струна, натянутая между ними, соединившая их намертво, в одно целое, так что ни один из них не мог и полшага сделать отдельно от другого. Все чувства куда-то ушли, осталось только немного азарта и ощущение некоей великой игры, в которой они оба, нурман и варяг, равные партнеры, и которая невозможна без одного из них и неминуемо прервется, когда…

Более опытный игрок, Скарпи ухитрился-таки получить преимущество: развернул Духарева лицом к солнцу. Но, как часто бывает, противник нурмана сумел превратить оплошность в выигрыш. Кончик его меча поймал солнечный блик и послал его, безобидный солнечный «зайчик», прямо в овальную глазную прорезь нурманского шлема. Скарпи дернул головой, уклоняясь, а Серегин клинок прыгнул вперед и вниз, под нурманский щит, целя в ногу Скарпи. Но опыт есть опыт. Тридцать лет войны – и воин хоть с завязанными глазами угадает, откуда последует удар. Щит нурмана перехватил и отбросил меч варяга. Серега еле успел принять на собственный щит клинок Скарпи. Руку пронзила короткая боль. Отсеченный край щита, кусок дерева с медной оковкой, ударился о стену. И новый удар, тоже принятый Сергеем на содрогнувшийся щит. Еще удар… Духарев не успевал контратаковать. Скарпи полностью захватил инициативу. Его меч порхал в воздухе, как крыло бабочки, и сек так быстро, словно топор плотника, прорубающего паз в опорном столбе. Но каждый молниеносный удар отзывался болью в руке и жалобным треском деревянной основы щита. Сергей тоже мог бы вот так, изящно и стремительно, когда не рука ведет меч, а меч увлекает за собой руку… Но для этого нужно было перехватить правило поединка. На долю секунды сбить серебристое крыло нурманова меча. Крохотный миг, десятая доля секунды… Но Скарпи не давал противнику этого мига. Закаленная сталь кромсала Серегин щит. Левая рука Духарева почти онемела. Еще один удар – щит рассыплется, и тогда…

Серега все-таки сделал попытку встречной атаки.

Скарпи легко, играючи, свел ее на нет, выиграв лишние полсекунды,– размахнулся, длинно, с доворотом… Превосходный нурманский клинок с шипением разорвал воздух, выходя на завершающий удар, после которого от щита его противника останется куча бесполезной щепы, и хорошо, если только от щита…