Место для нас

– Ты не сможешь, – услышала собственный голос Флоренс.

– Что?

– Если ты женишься на ней… я… я всем скажу, что «Королеву красоты» написала я. Я засужу тебя, Питер. Тебя и издателей.

– Не получится.

Он откинулся на спинку кресла и презрительно расхохотался, словно она была никчемной вошью, недостойной его высокого внимания.

– Чушь!.. Послушай, Талли сейчас в Сорбонне. Скоро ты с ней познакомишься. Тебе просто надо привыкнуть к этой мысли и понять, что твоя преподавательская нагрузка несколько изменится… После нашей свадьбы Талли переедет во Флоренцию, и, конечно же, Джордж любезно согласился помочь ей освоиться здесь, а это значит… – Он не договорил. – Флоренс. Флоренс!

Флоренс быстро прошла по квартире к тяжелой старинной двери. Отперла дверь.

Питер не спускал с нее глаз.

– Нет. Ты не смеешь так со мной обращаться, – сказала она четко. – Этому конец.

– О, перестань! И не вздумай убегать, как ты всегда делаешь, когда…

Питер в отчаянии вскочил с кресла, но Флоренс уже переступила порог и с такой силой захлопнула дверь, что показалось, будто весь дом задрожал. Она сбежала по лестнице, проскочила мимо старого синьора Антонини и его маленькой старушки жены и мимо Джулианы, которая громко подвывала какой-то итальянской попсовой песенке. Выбежав из двери старинного палаццо, Флоренс помчалась по улице, не замечая, что выскочила из дома босиком, и теперь по ее пяткам больно били булыжники древней мостовой. Волосы развевались у нее за спиной. Она миновала Порта Романа – старинные ворота на южной границе города. Солнце уже село, цвет неба стал лавандово-синим, в просветах между тучами сияли золотистые звезды.

Она бежала, и вдруг к ней явилось странное воспоминание: тот день, когда Дейзи прижала ее к стенке и шепотом вылила в ушки младшей сестры грязный поток лжи про отца, про всех Винтеров, про все, во что верила Флоренс.

Тогда Флоренс тоже убежала – через лес перед домом. Этим лесом порос холм, через него дорога вела в деревню. Колючки ранили худенькие ноги, но она бежала и бежала. В конце концов она добежала до церкви и рухнула на землю на кладбище – спряталась за надгробьем, изображавшим фигуру ангела. Ангел стоял над могилой ребенка, умершего много лет назад.

Флоренс было девять. Она еще ни разу не уходила так далеко от дома и не знала, как вернуться назад.

Нашел ее отец ближе к вечеру. Флоренс сидела, подтянув коленки к подбородку, и тоненьким голоском пела песни Гилберта и Салливана, чтобы не слышать, как стучат зубы в холодных весенних сумерках. Отец присел на корточки и положил испачканную чернилами руку на голову каменного ангела.

– Кто это тут у нас? Моя малышка Фло? – Его голос звучал весело, но немного напряженно. – Детка, мы тебя искали. Нельзя так убегать.

Флоренс уставилась на лишайник на старом камне.

– Дейзи сказала, что вы – не мои мама и папа.

Дэвид перестал гладить ее по голове и в удивлении замер.

– Что она сказала?

– Она сказала, что вы – не мои мама и папа, что мои настоящие мама и папа от меня отказались и поэтому я не такая, как все вы.

Отец бочком, словно краб, придвинулся к ней.

– Милая моя… Ты ей поверила? И поэтому убежала?

Флоренс кивнула.

Потом отец долго молчал, и Флоренс испугалась. Ей стало намного страшнее, чем тогда, когда Дейзи говорила ей все эти страшные слова. Она боялась, что отец скажет: «Да, это правда. Я не твой папа».

Она до сих пор помнила то чувство, ту черную дыру страха – сейчас у нее отнимут человека, которого она любила больше всего на свете. Страха, что Дейзи права.

Отец обнял ее и прижал ее голову к своей груди. Флоренс услышала, как часто он дышит. И затаила дыхание. «Пожалуйста. Пожалуйста, пусть это не случится. Пожалуйста…»

Прошло несколько мгновений, и он прошептал ей на ухо:

– Какая чепуха! Ты же знаешь: ты намного больше моя дочь, чем она. Только не говори никому, что твой старый папа сказал такое, ладно?

– Нет, не скажу, – отозвалась Флоренс и заговорщицки улыбнулась отцу.

А потом Дэвид протянул ей руку.

– Пойдем? Мама испекла лимонный пирог. Она ужасно волновалась за тебя. Мы все волновались.

Флоренс встала и отряхнула сырую черную землю с передника и колготок.

– Дейзи не волновалась. Она меня ненавидит.

– Только что умер Уилбур. Она очень сильно переживает. Давай все посочувствуем ей. У нее нет того, что есть у нас.

Единственный раз отец признал это по-настоящему, и Флоренс это запомнила навсегда.

– Пора возвращаться домой, Фло.

Они медленно пошли по дороге к Винтерфолду, а у ворот отец произнес:

– Пусть это все останется между нами, ладно? Ты будешь вести себя с Дейзи так, словно она ничего такого тебе не говорила. А если скажет что-то такое, пусть придет ко мне, и я ее приструню.