Место для жизни

– В семидесятых мы провели сплошную гелиометрическую съемку СССР, Кореи, и еще нескольких стран. Составили карты разломов. Обнаружили, что русла практически всех рек лежат над разломами земной коры, между двумя плитами. Впрочем, это и раньше было известно. Раньше не было известно, какие из этих разломов активны. Проверили все наши АЭС. Ужаснулись. Все атомные электростанции привязаны к водным путям, им требуется много воды для охлаждения. Практически все АЭС стоят вблизи активных разломов. Не только в нашей стране. По всему миру. Написали доклад правительству. Доклад положили под сукно. Потом Чернобыль.

Вскипела вода. Академик перекинул спираль, заварил первый стакан.

– Когда мы занялись техногенными катастрофами, СССР уже дышал на ладан. Кое-что исследовать успели. Практически всегда во время технических аварий слышен Крик. Ничто не ломается просто так.

Мы пытались моделировать это воздействие. Построили несколько мощных инфразвуковых генераторов. На полигонах они здорово расшатывали испытываемые конструкции, да и здоровье человеческое подрывали неслабо. Зубы высыпались, у двадцатилетних солдат происходили инфаркты и инсульты, нескольких ребят парализовало … Больше недели никто не выдерживал.

Когда мы поняли, к чему такие эксперименты могут привести, программу очень быстро свернули. И вовремя. Власть переменилась, землетрясение это произошло не ко времени, слухи поползли о сейсмическом оружии…

Наш институт перешел на мониторирование. Не свои сигналы создаем, а природные засекаем.

Сейчас мы способны регистрировать даже самые слабые инфразвуковые крики. Они сопровождаются погодными аномалиями: микросмерчами, шквалами, градом, просто сильным ветром. Животные способны чувствовать инфразвук, и часто даже предупреждают своих хозяев. На инфразвук реагируют и люди. Во время природных аномалий бывают случаи плохого самочувствия, паники, беспричинные вспышки насилия. Сейчас мы исследуем эту связь.

Академик подвел Сергея к большой карте:

– Посмотри сюда. Вот он, Московский Щит.

Сергей смотрел на карту Москвы и Московской области, обведенную неровными кольцами. Чуть дальше кольцевой автодороги шло кольцо с цифрой «ноль», немного дальше – с цифрой «десять». Большинство линий теснились в районе границы Московской области.

Быстрицкий привычно махнул рукой, указывая на карту:

– На этой схеме отмечены все места, где начиная с девяносто первого года, имели место атмосферные аномалии. Мы отслеживали в основном смерчи и шквалы. Все они сопровождались пульсациями энергии земли. Точки с одинаковым количеством аномалий соединены изолиниями. Вы видите, что на расстоянии приблизительно ста километров от Москвы плотность аномалий максимальна. На расстоянии десяти километров от Москвы аномалий за весь этот период не было.

– То есть, чем ближе к городу, тем спокойнее?

– Совершенно верно! За стокилометровой линией силы разрушения как с цепи сорвались, а в самом городе их что-то отталкивает или компенсирует.

– Это вы и назвали Щитом?

– Да, хотя никто не имеет представления, что это такое. Мы опираемся на голую статистику.

Сергей вдруг подумал, что лучше всего обсудить эту проблему со своим старым знакомым Андреем Михайловичем. Андрей раньше серьезно увлекался ушу, но в последнее время пропал из виду, затаился на каком-то оптовом рынке, где у него был свой вагончик с товаром.

– Ну и что Вы намерены делать дальше? – спросил он у академика.

– Продолжать наблюдать. На большее пока просто нет средств.

…

Сато провел в Новгороде неделю, которая промелькнула, как один день. Он стоял на пристани, ждал катера через Ильмень, и беседовал с Иваном Копыловым. Было раннее утро, Сато хотел спать, ему было холодно, неуютно. Холодный ветер поднял невысокие волны, гнал рябь то в одном, то в другом направлении. Плыть по такой погоде совершенно не хотелось.

Иван поднял воротник зимней камуфлированной куртки.

– Ты мне, Сато, секцию загубил. Каюк настал школе молодого спецназовца.

– Ну и что. Продолжай тренировать. Назови это самбо, назови айкидо. Ты же все понял.

Иван пожал плечами, попытался прикурить, потом спрятал сигарету.

– Это я понял, но нам сейчас не для здоровья тренировки нужны. Мы боремся. Нам выживать надо.

Сато с огорчением поглядел на Ивана.

– Вы не боретесь. Вы руками машете.

– Если не будем руками махать, нас завоюют.

Сато безнадежно улыбнулся.

– Ну вы как с завязанными глазами живете. Вокруг давно идет третья мировая война. Россия терпит поражение за поражением. И вы еще ничего не поняли…

Катер подошел, Сато дал матросу билет, занес внутрь рюкзак.

– Стой. Что ты сказал?

Сато перешел на открытую заднюю палубу, подошел поближе к стоящему на пристани Ивану:

– Идет третья мировая война. И в этой войне воюют информацией. Калибр орудий и бомб уже не главное. Побеждает тот, кто создает больше информационных потоков! – последние слова Сато прокричал, борясь с порывами холодного влажного ветра.

Раздался гудок, заработал двигатель. Копылов рванулся, и одним броском запрыгнул на палубу.

– А ну-ка, друг Сато, поподробнее.