Место, где земля закругляется 2 (СИ)

Немного позади шагает майити Март — седая грива приглажена, кожаный колет с нашивками ветерана сидит безукоризненно, сапоги с набойками звенят по мостовой. На плече колета трепещет под ветром малиновый бант, скреплённый золотой фибулой. На фибуле вьётся выгравированный девиз гвардии: «Умираем, но не сдаёмся».

Игорь знал, что где-то там, в укромном уголке княжеского дворца, в тишине и покое, стоит деревянная, укреплённая железными полосами клетка. В которой прячется беременная самка ящера. Та самая ящерка Фриззи, завещанная капитану Роберту женщиной-киллером.

А ведь Игорь уже похоронил её в волнах. Но к его великому удивлению, когда буря, поднятая магическим взрывом, улеглась, а волны перестали перекатываться через корабль, на палубе обнаружилась выкинутая морем клетка — мокрая, облепленная водорослями, но целая. Внутри что-то шевельнулось, в окошечко для кормления выглянула чёрная, блестящая от морской воды голова ящерки. И капитан Роберт со смешанным чувством досады и облегчения почесал пальцем чешуйчатую мордочку. Достался младшему брату в наследство не дом, не мельница, а облезлый кот…

Принцесса сжала ему руку, и он посмотрел на молодую жену. Она была прекрасна, как ясный день.

Алые губы разжались, блеснули белые острые зубки. Девушка улыбнулась толпе и спросила нежным голоском:

— Всё так, как мы договаривались, мой муж? Ты доволен?

— Да, — что она имеет в виду?

Принцесса кивнула в ответ на приветственные крики. Глаза её сияли из-под густых ресниц. Сверкали бриллианты княжеской короны.

— Запомни этот день, муж мой. Это последний счастливый день твоей жизни. А может быть, просто последний.

Глава 27

Нет, герцогство поставлю против пенса, что я досель не знал себе цены!

У. Шекспир «Ричард III»

— Другого выхода нет?

Собравшиеся вокруг стола члены княжеского совета отрицательно помотали головами. Игорь тяжко вздохнул. Корона принца-консорта, золотым обручем сжимавшая ему голову, казалась тяжелей тонны кирпича. Молодая жена оказалась права — счастье было недолгим. Да его, почитай, и не было.

Ещё в море, когда корабли княжеского флота торопились к родным берегам, принцесса отлепилась от леера, решительно ухватила капитана Роберта за руку и повлекла в каюту. А он-то уже решил, что она, как и Май, предпочла своего соплеменника — Марта. Тот стоял по другую руку княгини и так нахально щурился на полуобнажённые груди девушки, что заслуживал две гильотины сразу.

Но принцесса вдруг отвернулась от седого майити, и потащила в каюту Старшего Анклава.

Там она, не успев захлопнуть дверь, набросилась на ошалевшего от такого напора Игоря. Он едва успел напомнить себе, что, скорее всего, не внезапная вспышка страсти бросила ему на шею эту красотку, а голый расчёт. Нищий, хотя и привлекательный соплеменник не идёт в сравнение с человеком — главой могущественной организации и владельцем целого острова. Пусть даже организация изрядно поредела, а остров хорошенько обуглился. Но уже через минуту Игорь обо всём забыл.

Принцесса была горячей и жадной, как печка. Неизвестно, как там у них было с Князем, и было ли вообще, но на какое-то время окружающий мир перестал существовать. Провалились куда-то, исчезли, канули в безвременье корабль, капитанская каюта, враги и друзья, маги и матросы. Даже качка на волнах растворилась, слилась воедино с замкнутым мирком двух существ в одном тесном пространстве.

На самом деле не так уж много прошло времени, но, когда капитан Роберт появился из-за двери каюты на свет, обстановка переменилась, как по волшебству.

Все — от последнего матроса до капитана — были почтительны и услужливы до тошноты. Капитан Роберт, Старший Анклава, вошёл в каюту врагом, практически пленником, а вышел благородным человеком. Почти что принцем. Можно сказать, будущим господином. Покойный Князь хорошо выдрессировал своих подчинённых. Так что часть монаршего влияния перешла даже на любовника его вдовы.

И к берегу княжества они подходили со всей торжественностью.

Вопрос о захвате острова деликатно замяли. Старшему Анклава оказали все положенные почести. (Игорь подозревал, что церемониймейстеры кое-что придумали на ходу). Умельцы спешно изготовили золотую корону для принца-консорта, придворные портные скроили свадебные платья, первый министр сочинил торжественную речь, детишек послали за цветочками, и всё завертелось…

И вот всё это нагромождение золота и славы обрушилось, как карточный домик, разбилось, как драгоценная китайская ваза, от одного толчка, от нескольких слов молодой жены. Игорь шёл, топча лепестки цветов, весь в золоте и славе, и чувствовал себя живым покойником. Или Цезарем, которому в минуты счастья специально нанятые (Цезарем же) люди шептали на ухо: «Помни о смерти!»

Волевым усилием он взял себя в руки. Потом собрали совет, где всё и прояснилось. Как говорится — муж обо всём узнаёт последним…