Место издания: Чужбина (сборник)

Тогда он открыл свои маленькие глазки и посмотрел в темноту.

Господи, да неужели же это опять наш веселый хитроныра Михаильчик?

Да или нет?

Он или не он?

Сказано:

Иные говорили: это он.
А иные – похож на него.
Он же говорил: ЭТО – Я.

Бывают какие-то трогательные старцы. Вот один тут серьезно уверял, что в старое время издавалась «Брачная газета», куда люди давали такие объявления: «…беден, болен, стар. Ищу женщину с такими же качествами. Цель – брак».

И Михаильчик трогательный. Он бегал три дня в Историчку, пересмотрел все газеты о смерти великих людей, кое-что записал в хорошенький блокнотик на колечках, оставленный ему Замаховски, кузиночкой, а потом примчался домой и начал строчить завещание и свой собственный некролог. (Обожает это Михаильчик – всякие смерти, завещания и некрологи. И страшно сожалеет о том, что сам себя похоронить не может…)

Некролог был следующий:

«…Проживая во второй половине 1913-го года в разных городах за границей под именем «товарища Михаила», он вел оттуда оживленную конспиративную переписку со всеми действующими в России комитетами Российской социал-демократической рабочей партии и занимал центральное положение в заграничной организации газеты «Искра»… Старый большевик М. О. Житонский был любим всеми».

– Да, да, да, – вопил Михаильчик, – все это святая правда. Меня ценили и любили. А такая запись в точности сохранилась в архивных документах могилевской полиции!

Айка приготовила для Михаильчика эпитафию:

Здесь лежит любезный человек.
Жаль, что на земле был его краток век.

Этот художественный дестих Айка нашла в Ленинграде, в одном из заброшенных углов Волкова кладбища, куда она ходила оплакивать свою двоюродную сестру и подругу Ритулю Гусеву.

Какая Айка?

Айка Киста.

…

Память у Михаильчика потрясающая. Айка визжит от удивления и восторга, когда он ехидненько дребезжит ей о том, что он, как непосредственный свидетель, утверждает следующее:

Сидя в тюрьме перед ссылкой в Шушенское, Ленин одновременно делал два дела:

1) Писал синопсисы всяких научных статей.

2) И лю-бов-ные пись-ма к Круп-сс-кой!

В этих письмах он развивал свои революционные взгляды и просил ее (Михаильчик сам добавляет: «в смысле умолял») стать его женой и подругой. То есть спутницей жизни и, возможно, смерти.

Когда они оба работали в Наркомпросе, Крупская сама лично Михаильчику говаривала (не говорила, а говаривала) вот что:

– Мы встретились с Владимиром Ильичом уже как сложившиеся революционные марксисты, и это наложило печать на нашу совместную жизнь и работу.

…

Как-то он приволок в дом новорожденного маленького котенка (кошку нужно брать ребенком и потом воспитывать ее по-своему). Медосмотр не дал видимых результатов, так как очки Михаильчика были в починке. Но когда приступили к выбору имени, он вдруг заблажил, что не понял, какого тварь пола, и предложил назвать животное нейтральным именем Женичка. Потом выяснилось, что Ленин любил кошек и что в Шушенском, у ссыльного поляка Проминского, была собака Женька, которую Владимир Ильич боготворил…

– А-а-а! – открыла рот Айка Киста. – А сами что говорите теперь с Бронькой?

Тогда Михаильчик скользнул по стулу и завопил:

– Суште! Нет, что только за язык у этой девочки? Она сведет меня в могилу.

Потом завертелся на сиденье и забулькал:

– Совсем и не в честь ленинской, совсем и не в честь, а просто нашел на черном ходу под сочельник 6 января, когда все Евгении именинники…

…

Что же касается завещания, упомянутого вначале, то «тело» свое Михаильчик велел – сжечь, а «прах» – развеять над Москва-рекой.

Ну не дурачок? Ну почему же над Москва-рекой, а не над Яузой?

Ах, Михаильчик, Михаильчик, черная вы пантера.

Багира вы.

«У меня есть тоже патефончик…»

(Советская песенка)

Дубовую дореволюционную дверь общей квартиры ночью украли рабочие со строительства. Жильцы в складчину ее заменили фанерной. И мелом написали: «Просьба дверью не хлопать».

«НЕ» – стерли.

Кто бы мог это сделать?

Или пьяный Пимен.

Или бандит Славик.

Или хулиганка Нонка.

Оказалось не так.

«НЕ» стерли квартирные дебоширки, маникюрша Таська Трошкина и тунеядка Шурка Джебраилбекова.

Таська очень гордилась тем, что армянин Степа Мгбрян, отжимая ее в углу парадного, говорил, что Таська ему очень подходит, потому что он специально приехал в Москву искать невинную девушку, «не знающую возврата».

Таська Трошкина была известной заразой, а Шурка была просто – Шаргия Хасай-кызы. Специальности у нее пока не было.

Она каждое утро бегала из комнаты в кухню умываться, – бегала гулко, как лошадь, сотрясая старый пол квартиры. Сотрясать ей помогал брат, студент юридического института, – Дженгиз Хасай-оглы.

Делали они это назло пенсионерам.

…

Один из этих пенсионеров в дни получения пенсии (11-го числа каждого месяца) валяется на пороге кухни поперек черного входа в квартиру. Все жильцы давно научились не спотыкаться о него даже в полной темноте.