Место, названное зимой

Дама, работавшая на почте, была любопытна и, как многие её сослуживицы, по долгу службы проявляла любезность. Акцент Гарри и, возможно, его бритое лицо привлекли её интерес ещё в первый раз, когда серьёзная Минни привела его на почту за марками. Засыпав его быстрыми вопросами, на которые он, растерявшись, не смог ответить, она поняла, что Гарри – новый работник Йёргенсенов, который хочет научиться фермерскому делу прежде, чем обосноваться как следует. Очевидно, она общалась с извозчиком, потому что, когда Гарри пришёл на почту снова, рассказала, что ей известно всё о его потрясающем багаже. С тех пор, каждый раз обращаясь к нему по имени, она прибавляла и редкое «мистер», хотя он был всего лишь наёмным работником; чтобы спастись от скуки монотонной работы, она окружила его романтическим флером, сотканным из тех намёков, которые знала о нём. Так было и на этот раз; появившись за прилавком, она воскликнула:

– Мистер Зоунт, какой приятный сюрприз! Чем могу вам помочь?

Её манера была явно нацелена на то, чтобы сообщить всем остальным посетителям почты, что перед ними тот самый Зоунт с чемоданом, о котором она рассказывала. Он заплатил за две марки в Англию; она приняла письма и сказала:

– Я знаю, вы здесь бываете нечасто, поэтому, когда приходили миссис Йёргенсен с девочками, я передала им письма для вас.

Очертя голову, он помчался к Йёргенсенам, по пути представляя, как язвительная Анни «случайно» разрывает ногтями конверт и зачитывает содержание письма ужасающимся взволнованным сёстрам.

Вышло так, что ему пришлось ждать, пока все соберутся. Женщины уже сидели в двуколке, но мистер Йёргенсен был ещё в баре.

– Боюсь, он опять с кем-нибудь спорит, – сказала его жена. – Если ты пойдёшь поищешь его, он, может быть, вспомнит, что времени у нас не так много.

Поэтому Гарри вновь пришлось посетить этот бар. Он почти ожидал, что официант узнает его и скажет: это ты в тот вечер приходил с высоким датчанином! – но, разумеется, никому не было дела, кто он такой. Йёргенсен в самом деле ввязался в дискуссию об изгородях и правах на землю, которые боялся потерять, но заметил Гарри и представил его всем собравшимся как свою Вертикаль из Лондона.

Поскольку Йёргенсен был пьян, а жена принялась его дразнить, в шутку угрожая взять вожжи в свои руки и осрамить его перед всей публикой, все развеселились, и, когда выезжали из города, девушки всё ещё хохотали над чем-то, что увидели у галантерейщика.

– Ой, чуть не забыла! – Гуди полезла в сумочку. – Вам два письма, мистер Зоунт, – и все рассмеялись над тем, как она передразнивает даму с почты. Она передала ему письма, и он вынужден был крепко схватить их, чтобы не разлетелись.

– Мы все ужасно завидуем, – призналась Минни.

– Ещё бы, – добавила Анни, – ведь мама не получила ни одного, и мы хотели было почитать твои, но паинька Гуди нам не разрешила.

Гарри взглянул на драгоценные конверты. Он узнал почерк Винни и Джека и почувствовал детскую обиду, увидев, что оба конверта совсем тонкие. Он старался разобрать дату отправки, но дорога была тряской, буквы прыгали, и пришлось выпрямиться, чтобы усидеть на месте. Он заметил, что Анни внимательно наблюдает за ним, и остальные тоже, пусть и не так открыто.

– Ну? – спросила она бесцеремонно. – Мы все в нетерпении.

– Одно от брата, – сказал он. – Другое от жены. Но я, конечно, не могу читать их в дороге.

Она отвернулась, не слишком изящно пожав плечами, а он стал смотреть на дорогу, спрятав письма в нагрудный карман, ощущая теплоту и удовольствие от предстоящего чтения. Он решил, что повременит, пока не останется один после ужина.

Вернувшись домой, он с удивлением обнаружил, что всё здесь стало ему чуть роднее. Пока Минни загоняла кур в сарай, он помогал Йёргенсену и Гуди выгружать сумки, многие из которых были довольно тяжёлыми. Анни с матерью помчались в дом готовить ужин, и девушка ворчала, что рагу, которое она оставила кипятиться на огне, теперь испортилось, потому что из-за мужчин они вернулись слишком поздно. Гарри с удовольствием отметил, что может без труда взвалить на плечо мешок муки или кормового жмыха, а Йёргенсен похвалил его за то, что тащит тяжести, а не жалуется, будто не в силах их поднять.

Когда он дотащил последнюю покупку, большой ящик кормовой патоки, то направился было в свою комнату, чтобы вымыть руки и лицо перед ужином, но увидел, что Гуди с отцом идут за ним.

– У тебя есть фотокарточка? – несколько смущённо поинтересовался Йёргенсен. – Жены?

– Конечно, – ответил Гарри. – Показать вам?

– Да, пожалуйста, – попросила Гуди.

– В качестве подтверждения?

– Троелс не говорил, что ты женат, – сказала Гуди, как бы извиняясь. Её отец фыркнул.

– Брат твоей мамаши ни слова не скажет, если ничего с этого не будет иметь.

Гуди очаровательно зарделась в вечернем свете. Гарри почувствовал, что бедная девушка питает безнадёжную любовь к своему суровому дяде, и пожелал ей, чтобы он ничего не заметил.