Место, названное зимой

Оказалось, наследник Врядли заявил, что не желает больше иметь с ней ничего общего из-за неприятной истории, в которой замешан ты, старик, альбома с автографом и форменного шантажа. Джорджи, конечно, пришла в бешенство оттого, что Патти всё это знала и молчала столько времени. Одно хорошо – что Роберт и Врядли не позволили делу дойти до полиции. Патти, которую мы так и не смогли убедить вернуть те шикарные дорогие часы, ушла со сцены и теперь учится на медсестру.

Конечно, я ни слову из этого не верю, Гарри. Это просто невероятно, это ужас до чего отвратительно, и потом, я не думаю, что ты такой герой, чтобы уехать вот так, а не устраивать скандал с целью восстановить свою репутацию. Но ты же понимаешь – теперь Джорджи требует, чтобы я прекратил с тобой общаться, и мне ничего не остаётся, кроме как покориться и сделать так, как хочет женщина. Она моя жена, старик, и если разозлится, всем задаст перцу. По крайней мере, так она не станет ворчать, если я буду, как и прежде, присматривать за малюткой Фил.

Гарри перечитал письмо несколько раз, прежде чем бросить в печку. Он набросал несколько черновиков, то протестующих, то умоляющих, и тоже сжёг. В конце концов он ограничился весьма короткой запиской, в которой признавал, что никакие его слова не смогут изменить ситуацию к лучшему, и благодарил Джека за заботу о Филлис. Как и следовало ожидать, это письмо осталось без ответа.

Когда лето сменилось пышной осенью, Гарри купил себе ружьё и научился стрелять кроликов и уток. Йёргенсен научил его обдирать их и ощипывать, а его жена и Анни – готовить. Гарри волновался, что Йёргенсен может изменить условия контракта и попросить его покинуть ферму с началом зимы, не желая кормить лишний рот в сезон, когда наёмному работнику совершенно нечем заняться, но все его страхи оказались беспочвенными. Йёргенсен по-прежнему находил для него занятия на каждый день. Пока не выпал снег, всегда оставались канавы, которые нужно было чистить, изгороди, которые нужно было чинить, и запасы на зиму, которые нужно было делать. Когда же снег покрыл землю густым слоем по пояс и даже глубже в тех местах, где были заносы, всё равно надо было кормить животных и менять им подстилки, растапливать лёд, чтобы они могли пить. Надо было выгребать навоз из сараев, прежде чем он закаменеет, пилить дрова и топить печь. И, конечно, убирать лопатой снег, такой глубокий и плотный снег, какого он и представить не мог.

Никогда в жизни ему не доводилось видеть и такого холода: сухой мороз сковывал землю, словно сама смерть, полная неожиданной красоты, как те твёрдые кристаллы, что смерзались на окнах. Холод таинственным образом приглушил звуки фермы; шум утих до того, что слышен был малейший шорох и шёпот. Было нетрудно представить себе, как неосторожный путник может насмерть замёрзнуть, убаюканный этой волнующей, мертвящей красотой, от которой стынет кровь. Гарри лишь однажды вышел на улицу в метель и успел поразиться, какая она сильная и дикая, но Йёргенсен тут же затащил его в дом и прочитал лекцию об отмороженных пальцах рук и ног и невозможности вызвать врача до самой весны.