Место, названное зимой

Прежде чем отправиться спать вслед за женщинами, Йёргенсен вышел на улицу с Гарри под предлогом того, что нужно починить ограду курятника, потому что днём Гарри заметил поблизости койота. Они говорили на простом языке, принятом в той среде в те времена. Говорили о быках и лошадях, о преимуществах бревенчатых домов над домами из бруса, о том, что нужно наточить лемехи, прежде чем Гарри утром продолжит пахать. Но он безошибочно чувствовал, что Йёргенсен будет скучать по нему, возясь с тем, кого Троелс привезёт взамен.

Глава 17

Троелс прибыл в точности в тот день, как пообещал. Явился дьявол за душой, пробурчал Йёргенсен, когда, сопровождаемые лаем собаки, все собрались в саду посмотреть, кого он притащил на этот раз. Новый наёмный работник казался совсем школьником, тогда как Гарри в сравнении с ним выглядел возмужавшим и закалённым, что не укрылось от внимания Троелса; выпрыгнув из двуколки, он пожал руки Йёргенсену и Гарри и сказал:

– Ты сделал из него мужчину!

– Поживи тут пару месяцев, – пробормотал Йёргенсен себе под нос, пока Троелс обнимался с женщинами, – я и из тебя сделаю.

Гарри понимал, что ему совсем не обязательно ехать с Троелсом. Он знал, что может и без его помощи найти себе хороший клочок земли и начать новую самостоятельную жизнь. Но в такой большой стране, предлагающей столько возможностей, ему казалось лучшим решением послушаться совета опытного путешественника.

– Он с этого свою выгоду поимеет, – предупредил Йёргенсен, но сложно было понять, какую выгоду может поиметь Троелс с того, что ему помогает. По очевидным негласным причинам он, конечно, предпочёл бы добраться с Троелсом до поезда в Мус-Джо и поехать в другом направлении. Когда в полнолуние ему не спалось, он бо´льшую часть ночи представлял себе шаблонные, но убедительные сцены мести, как он оставит его одного на платформе и умчится прочь, навстречу свободе и неизвестности. А потом он засыпал и видел постыдные сны о своём мучителе.

Теперь Троелс стоял перед ним, ничуть не изменившись, если не считать маленького шрама на виске, такой же высокий и безжалостный, каким Гарри его запомнил, так что Гарри почувствовал, как время резко отлетело назад, и вновь увидел себя жалким новичком. В присутствии Троелса его воля и полученный опыт куда-то делись, и он опять стал неловким англичанином, послушно идущим, куда его ведут, будто Троелс был хозяином с плёткой в руке, а Гарри – его собакой.

Проведя целый год со скромными, неприхотливыми Йёргенсенами, среди их скудных разговоров, среди запахов навоза и коров, среди оград и канав, Гарри видел в Троелсе, огромном, немногословном, хорошо одетом, смотрящем прямо в душу, жестокого бога во всём его очаровании, и улыбка, которой он удостоил Гарри, была как луч солнца, выглянувшего в мокрый февральский день.

Новичок выбрался из двуколки. При нём был только маленький парусиновый мешок с вещами.

– Путешествуешь налегке, не то что я, – сказал ему Гарри, но тот лишь уставился на него, ничего не ответив. Гарри, к своему удивлению, лишь пожал плечами и отвернулся, вместо того чтобы мучительно пытаться вежливо выйти из ситуации.

Он вернулся в свою комнату и продолжил укладывать вещи. Половина так и не была распакована. Гарри увидел две стопки выстиранной и аккуратно выглаженной одежды, куда миссис Йёргенсен незаметно подложила несколько вещей мужа. На столе стоял глиняный кувшин с изумительным огуречным рассолом Анни; по её словам, он должен был скрасить диету из сусликов. Рядом лежал большой носовой платок, который Гуди усердно окантовывала вечера напролёт – Гарри и не знал, что для него! – с вышитой в уголке голубым шёлком буквой «Г», выглядывавшей из цветка, по всей видимости, изображавшего незабудку.

Вечер прошёл в суматохе. Обмен новостями и тот факт, что юный преемник Гарри оказался шведом, почти не знавшим английского, не дали Гарри возможности вступить в разговор. Ночью он постоянно просыпался оттого, что швед, занявший половину его маленькой кровати, ужасно храпел.

Утром Йёргенсен отправил новичка рубить и колоть дрова, а сам отвёз Гарри, Троелса и знаменитый чемодан на станцию в Мус-Джо. Отведя Гарри в уголок билетной кассы, битком набитой людьми, фермер вручил ему конверт с заработанными за год шестьюдесятью долларами, к которым прибавил ещё двадцать – «за то, что ты оказался лучше, чем я думал, и не заморочил голову моим девчонкам». Он посоветовал Гарри положить большую часть суммы в банк Баттлфорда, после того как он расплатится с департаментом земельных отношений, купит брёвна, плуг и лошадей.

– Там особо не на что тратить деньги, – сказал Йёргенсен. – Местные жители в основном меняются: за работу дают напрокат инструменты, за овёс – столбы для ограды, ну и так далее. Я тебе составил список, что понадобится в первую очередь. Я-то знаю, с чего начать, а Троелс не знает. Не забывай об этом, – пожав руку Гарри, фермер, кажется, впервые за год знакомства посмотрел ему в лицо. Бесцветные глаза казались яркими на круглом загорелом лице, и Гарри ощутил неловкое чувство, что его видят насквозь.