Место под солнцем

Примером людей этого нового поколения была семья Ааронсонов из поселения Зихрон-Яаков, которая на переломе столетии стала широко известна как в Палестине, так и за рубежом. Зажиточные фермеры, они получили шумную международную известность благодаря достижениям старшего из сыновей – решительного и волевого Аарона. Ааронсон был многосторонней личностью: талантливым агрономом, мудрым и дальновидным политиком, трезвым организатором и руководителем. Он сам, его не менее волевая и решительная сестра Сара и группа молодых палестинских евреев, в которую входили такие колоритные фигуры, как искатель приключений Иосеф Лишанский и мечтательный романтик Авшалом Файнберг, создали тайную разведывательную сеть. Они передавали сигналы английским кораблям из собственного имения, с отвесной скалы над Средиземным морем. Каждой из этих неординарных личностей членов группы НИЛИ – была уготована, как стало потом известно, трагическая смерть: Сара наложила на себя руки, когда турки пытали ее на допросах; Авшалома убили бедуины в песках близ Рафиаха, когда он шел к британской линии фронта в Египет, Лишанского турки повесили в Дамаске – после того, как он был пойман на севере страны; Аарон пропал без вести тридцати девяти лет, когда его самолет таинственно исчез над Ла-Маншем. И, тем не менее, мужество и отвага, проявленные этими молодыми евреями, присущий им особый дух, сочетавший в себе поглощенность земными интересами с неистовой гордостью и столь же неукротимым стремлением изгнать с еврейской земли оттоманских оккупантов, сформировали моральные качества целых поколений молодых палестинских (а потом и израильских) евреев. Британский полковник Ричард Майнерцаген, о котором я рассказы во второй главе, в качестве офицера разведки генерала Алленби работал с группой Ааронсонов, и в результате этого сотрудничества полностью изменил свое прежнее представление о евреях.

Эта существенная перемена в еврейском характере совершилась на земле Палестины чрезвычайно быстро – за первую половину столетия. Накануне провозглашения независимости Израиля возник совершенно новый тип характера еврея, готового подняться на борьбу за освобождение своего народа. Пятьдесят дет – это миг в совокупной жизни древнего народа, но в жизни каждой отдельной личности этот срок может показаться вечностью. К тому моменту, когда выросло и достигло зрелости второе и третье поколение, евреи Израиля начали забывать гетто.

Я познал это на собственном опыте. Хаим Бен-Йона был одним из молодых израильских новобранцев, с которым я познакомился в элитной военной части, куда мы оба пошли добровольцами. Хаим был на добрые полголовы выше всех нас, да и во всем остальном он тоже выделялся. Застенчивая улыбка скрывала сильный характер, сочетавшийся с внутренней собранностью, что делало его первым из всего нашего призыва кандидатом на поступление в офицерскую школу. Если вообще существовал человек, являющий собой наглядный пример тех качеств, которые мы ценим в характере израильтянина, то этим человеком был Хаим. Нам всем это было ясно с первого дня в армии. Зачисление в часть оказалось сопряжено с суточным восьмидесятикилометровым переходом, причем путь пролегал по труднопроходимой местности, и происходило это во время жесточайшей зимней бури. В самом начале перехода офицер, командовавший группой Хаима, вывихнул лодыжку. Его должны были эвакуировать, и он попросил Хаима, такого же, как и все мы, необученного новобранца, принять командование. Хаим сделал это просто и спокойно.

В 1969 году, непроглядной ночью, когда группа наносила контрудар через Суэцкий канал после кошмарного египетского налета – Хаим погиб во время внезапно начавшегося артобстрела. Он упал в канал и исчез. Мы безуспешно искали его всю эту и следующую ночь. Несколько дней спустя египтяне вернули нам его тело. Хаим был погребен в конце длинной кипарисовой аллеи в кибуце Эц-Хаим в западной Галилее, у своего родного дома. Здесь же я познакомился с матерью Хаима, Шуламит, и узнал, что Хаим родился вскоре после того, как они с его отцом были освобождены из нацистского лагеря смерти. Родись этот отважный молодой офицер двумя годами раньше, он был бы брошен в печь, как миллион других еврейских младенцев. Мать Хаима поведала мне, что хотя она и испытывает ужасную боль, в ней нет привкуса горечи, потому что сын ее погиб в форме еврейского солдата, защищающего свой народ.