Место под солнцем

Тихим местом, что под солнцем.

Он молча покинул город. Думаю, понимал, какая ответственность на нём была, что за неё, что за поселение. Наверное, его мучили эти муки совести. Однако с её кончиной, его больше не волновало ровным счётом ничего. В момент встречи с ней вся его жизнь разделилась на до и после. Раньше он бренно и инерционно существовал, а после неё начал жить. Дальнейшее его существование тогда проносилось между тем, что он должен был делать и тем, что позволяло ему этим заниматься. Вопросы предназначения и желаний, долга и эмоций. Ведь он являлся защитником городка не потому, что был настолько добросердечным, а потому, что так было нужно. Но когда в его жилах потекло нечто, пьянящее без единого градуса — предназначение перестало иметь такой принуждающий характер. У его действий появилась причина, утрата которой в один момент и помешала ему продолжить. Вот так и случается: не испытывай счастья — не познаешь, насколько сердцу неприятно отчаяние, пацан! Нам нужна была защита, но тогда его бы кто защитил. Тишиной его ухода прокладывалась вся скопленная в тот момент ярость, он был в огне и был готов сразить тысячи тварей, может даже дошёл бы и до Всевышнего, и небо содрогнулось бы от раскатов грома, заглушая боль утраты. Думаю, что он осознавал, что его это не спасёт, и девчонку вернуть не поможет, да и мстить было, увы, некому.

Ты чего, малой? Уже напился что ли? Разливай давай, рюмки стынут! Конечно, мы не выдержали следующую ночь. Потерь поутру насчитали процентов девяносто. Взорвали все мосты и заколотили дома, вырыли укрытия и решили, что до утра будем теперь прятаться, как мыши, а с восходом твари все равно истлеют. И теперь каждая ночь для нас — лотерейный билет, а у нас даже и монетки нет.

Point de fin

На прощание он заглядывал ко мне. Я ничего не говорил, мы лишь молча обнялись, и в тот момент в его глазах я увидел: «Простите, я должен уйти, не надо меня останавливать». Перед воротами в тот день собрались те, кому хватило сил и смелости его проводить, все молча стояли и еле сдерживали слёзы, он просто покинул нас в тишине. Многие хотели попробовать что-то сделать, однако чувство вины им этого не позволяло. Раз один защищал целый город, то все должны были защищать одну, такое вот рыцарское кредо, пацан. Это ощущение пронизывало каждого в тот момент: все поняли незамысловатость своей роли, которой они так и не смогли соответствовать. Помню, тогда был солнечный день, но складывалось ощущение, что этот свет мы видели лишь в отражении пещеры, в которой всё это время сидели, а все лучи из звезды он впитал в себя, чтобы навсегда заточить их между рёбер. Он смотрел в одну точку с совершенно застывшим лицом, будто никаких эмоций не осталось более не только в нём, но и во всем городе. В руках он нёс катану, а вокруг рукоятки была обвязана цепочка из серебра, на которой висела луна — подарок девчонки. Лёгким шагом он вышел за ворота, и след его навсегда простыл в нашей округе.

Так и получилось, малой, такая вот история. Даже интересно, что с ним сейчас стало. Паренёк в своё время вдохнул в этот городок жизнь, жаль только, что её вкус мы почувствовали лишь в предвкушении смерти. Конечно, страдания — это скорее выбор, чем учесть, и хоть мы все были огорчены его уходом, паренька можно понять. Да, всё-таки он не был слабаком. И вот вопрос: кто виноват? Он, обладающий огромной силой и не предотвративший то, что мог? Или мы, потому что были слабы, и при всех своих возможностях даже не удосужились попытаться стать сильнее.

Они почти пробили металл, начинают пролезать. Спасибо за беседу, было приятно пообщаться. Допивай, малой. На посошок!

И души бренные бы вышли из ада

И птицы райские снова запели

Но засыпать нам с тобою осталось

Последний раз и в последней постели.