Место под солнцем

– Если честно, сомнения у меня есть, – призналась Катя, – во-первых, я ничего не смыслю в игорном бизнесе. Во-вторых, очень люблю балет. И, в-третьих, не совсем понимаю, почему нельзя поделить все на троих, как положено по закону. Грубо говоря, почему именно я?

– Объясняю по пунктам, – усмехнулся Лунек. – Что касается игорного бизнеса, то твой муж тоже сначала в нем ничего не смыслил. Но освоился довольно быстро. Дальше. Ты любишь балет и понимаешь, что если возьмешь на себя казино, то танцевать уже не сможешь. Хорошо, что ты это понимаешь. Но, видишь ли, если ты откажешься от казино, то никто не гарантирует, что твой театр не развалится. Он ведь никому, кроме тебя, по-настоящему не нужен. Извини, но мне тоже. Балет – это, конечно, красиво, возвышенно, однако дохода не приносит. Только одни расходы. Я готов с ними смириться просто из уважения к тебе. А насчет возможности танцевать – тебе, извини, уже не двадцать. Я в этом плохо разбираюсь, но знаю: ваш балетный век короток. Ну сколько еще ты продержишься в примах? Надо думать о будущем. И последнее, главное. Почему именно ты? Калашников-старший, как тебе известно, уже владеет определенной долей акций. Если к этому прибавится еще солидный куш, одна треть от части Глеба, то получится много. Но я боюсь, получится еще больше, ибо Константину Ивановичу ничего не стоит уговорить Надежду Петровну отказаться от своей трети в его пользу. Таким образом, в руках одного человека окажется шестьдесят процентов от контрольного пакета. При всем моем уважении к Константину Ивановичу, я не уверен, что он устоит перед искушением, не попытается захапать все целиком и выйти из-под моего контроля. И у его юной жены тоже губа не дура. Она очень бойкая девочка, очень… В общем, они стоят друг друга, и из двух вариантов – они или ты – я выбрал тебя. Я понятно излагаю?

– Вполне, – кивнула Катя.

– Ты ешь, пока гренки теплые. Слушай и ешь. Катя сделал себе бутерброд с черной икрой. Есть действительно хотелось.

– Так вот, – продолжал Лунек, – то процентное соотношение, которое существовало до смерти Глеба, было для меня оптимальным. Оно не должно измениться. Тебя я знаю достаточно хорошо. Ты человек трезвый, спокойный, предсказуемый, без вывертов. И далеко не дурочка. В определенном смысле ты как партнер меня устраиваешь даже больше, чем Глеб. Ты не станешь заводить себе сумасшедших любовников, напиваться, скандалить, нарочно светиться перед журналистами. У тебя нет комплексов и амбиций. Ну и вообще, ты мне глубоко симпатична по-человечески. Имидж игорного заведения только выиграет от того, что хозяйкой будет молодая красивая женщина с отличными манерами, идеальной репутацией и гордой балетной осанкой. Но это уже детали. Главное ты поняла?

– Поняла.

– Сомнения еще остались?

Прежде чем ответить, Катя доела свой бутерброд, допила кофе, достала из сумочки пачку сигарет. Лунек быстро, по-джентльменски, щелкнул зажигалкой.

– Сомнений уже не осталось, – она спокойно глядела в серо-желтые глаза, – есть одно условие.

– Какое? – Он едва заметно вскинул брови.

– Ты поможешь мне найти убийцу моего мужа.

– Ну, Катюша, здесь уже все порядке. – Он благодушно улыбнулся. – Я же сказал тебе на похоронах. Ольгу Гуськову, последнюю любовь твоего мужа, арестовали по подозрению. Не знаю, утешит тебя это или нет, но убила она. Причем есть мнение, что метила в тебя. Но она ответит за это, не переживай. Ты ведь понимаешь, у меня есть свои информаторы и я не стал бы просто так говорить.

– У тебя информаторы, а у меня – два трупа за одни сутки, – задумчиво произнесла Катя.

– Как – два? Еще вчера вечером был только один. Света Петрова. Кстати, я поинтересовался сегодня Утром, там действительно банальное ограбление.

– Был еще один труп. Ночью, – ответила Катя с нервной усмешкой.

– Шутишь? Или серьезно?

– Совершенно серьезно. Бомж отравился этиловым спиртом у нас во дворе.

– Бывает. – Лунек открыл фарфоровую масленку, стал аккуратно намазывать на ржаной ломтик сначала масло, потом черную икру, делать себе третий по счету бутерброд. – Надеюсь, тебе не пришлось опять ехать в морг?

– Нет, – покачала головой Катя, – мне только пришлось вызвать «Скорую». Но дело в том, что этот бомж видел киллера, который стрелял в Глеба.

Лунек уставился на Катю своими серо-желтыми холодными глазами. Рука с бутербродом застыла у рта.