Место под солнцем

Маму, Эллу Анатольевну Петрову, конечно, пригласили на свадьбу в банкетный зал ресторана «Прага». И Света, конечно, отправилась вместе с ней. Там представилась возможность высказать сушеной Жизели всю правду в глаза, чтоб не радовалась слишком. Света объяснила ей, что на самом деле она – урод, бездарность и в жизни, и на сцене и, если бы не ее знаменитый папочка, фиг ее бы приняли в балетное училище, потому что у нее ни кожи ни рожи, и зря она думает, будто Глеб ее любит. Ни фига! Кому она нужна? Просто родители дружат, и ему неудобно. Она, сушеная Жизель, приперлась к нему на дачу в Новый год, он ее трахнул по пьяному делу, и вот теперь приходится ему, бедному, на уродке-крокодилице, сушеной Жизели, жениться. И вообще, если бы не она, Света, никакой свадьбы не было бы, не помчалась бы Катька ночью в Переделкино.

Света ждала, что невеста начнет выяснять подробности, насторожится, заволнуется, и вот тогда можно будет нанести последний, смертельный удар, сообщить, что именно она, Света Петрова, была в кабинете Егора Баринова и именно ее, Свету, он любит без памяти, а от сушеной Жизели сам не знал, как отделаться, и теперь счастлив несказанно, что она наконец от него отвязалась.

Но именно этого, решающего удара не получилось, разговор происходил в комнате отдыха для оркестра, и как раз тогда, когда Света собиралась оглушить соперницу главной правдой, музыканты ввалились с шумом, и разговор был скомкан.

Только потом, протрезвев, она вспомнила, что в Катиных глазах не было ни слез, ни ужаса, лишь несказанное удивление и жалость. Она молчала почти все время и только один раз произнесла:

– Господи, какой же ты, оказывается, несчастный человек, Света Петрова… Потом многие годы именно эту спокойную снисходительность Света не могла простить, запомнила надолго, навсегда. Невозможно простить то, чего не понимаешь.

Однако мутная волна детских обид улеглась довольно скоро. Возникли более насущные, серьезные, совершенно взрослые проблемы. Уже через месяц Света почувствовала, что, несмотря на продолжающиеся сеансы массажа, место постоянной любовницы Егора Баринова остается вакантным. Мало ему одной лишь Светланы, мало. Не удержит она его – ни опытом своим, ни безотказностью, ни пышными формами.

Света хоть и оставалась в душе все той же обиженной маленькой девочкой, которая, повернувшись носом к стенке, ждет, когда обратят на нее внимание, начнут тормошить и уговаривать, однако жизненный опыт и острое, холодное чутье взрослой женщины подсказывали: не жди, уговаривать никто не станет. Так и просидишь в углу, пока другие будут играть в свои веселые игры и радоваться жизни.

Крепкие и серьезные отношения с Егором Николаевичем Бариновым сулили много, очень много жизненных радостей. Нельзя упускать такой шанс. А он упрямо ускользал из Светиных сильных, ловких, профессиональных рук.

Утопив в здравом смысле женские амбиции, ревность и даже простую природную брезгливость, Света придумала достаточно оригинальный способ укрепить свои отношения с Егором Николаевичем.

Глава 12

В дверь позвонили; и Оля вздрогнула. Она никого не ждала в гости, особенно в субботу утром, в половине десятого.

«Опять какая-нибудь бабушкина подружка с хлебушком», – раздраженно подумала она и, готовясь дать жесткий отпор, подошла к двери, поглядела в «глазок».

За дверью стояла Маргоша Крестовская. Оля не удивилась и обрадовалась.

– Прости, что без звонка, у меня через час съемка. Маргоша чмокнула Ольгу в щеку, скинула туфли, сунула ноги в растоптанные Ольгины тапочки, бросила свою светлую замшевую куртку на старый облезлый сундук в прихожей.

Из большой кожаной сумки она вытащила пачку молотого кофе, сигареты, маленькую упаковку с французским сыром «Камамбер».

– Это для нас, – пояснила она, вываливая дары Ольге в руки, – отнеси на кухню, свари нам кофейку.

Потом она извлекла из своей бездонной сумки гроздь бананов в целлофановом мешке, коробку шоколадных конфет, картонную литровую пачку апельсинового сока.

– Это для Иветты Тихоновны.

– Маргоша, спасибо, ну что ты… Зачем столько всего? – растерянно и благодарно улыбнулась Ольга.

Но Маргоша уже была в комнате. Послышался скрип кровати, и скорбный, но очень громкий бабушкин голос запричитал:

– Деточка, спасибо, а мне так плохо сегодня с утра, так плохо, сердце колет, и вот здесь, в ноге, все время дергает что-то. Я всю ночь не спала, прямо будто током бьет. Ты не знаешь, что там может дергать? Нерв? Да, вот именно, нерв. Все время нервничаю. Ты бы поговорила с Олей, она безобразно себя ведет, совсем меня не кормит и раздражается из-за каждого пустяка.

– Иветта Тихоновна, у вас самая лучшая внучка в мире, – серьезно и внушительно ответила Маргоша.