Место под солнцем

В голове гудело. Это не мыслятина, подумал Алексей, это бредятина. Какая-то вечность! Все смешалось. Кто с кем говорит: Мишель с Назаром или Назар с Мишелем? Этот вопрос следовало бы поставить в один ряд с самыми фундаментальными проблемами. Например, обязан ли жить человек? или, почему Боги родились только после того, как умерли? или, почему Адам был создан несовершенным изначально?.. Надо же, на левой скуле у него была бородавка. Или на правой? Так на какой же? А вот, смотри прямо перед собой и убеждайся… О, это не Адам, а Лазарь. Лазарь, говорящий с вентиляционным люком о вреде… Выпить бы еще. Так нальем себе… ну не на штаны же! Когда на штанах мокро — неприятно ходить. Особенно при женщинах. При Еве-Созидательнице… Кстати, это кто вдруг и почему сказал, что Ева нарушила слово Господне? Не верьте в этот «бред сивой кобылы в ясную лунную ночь». Четко написано, что Бог сотворил ее уже после того, как запретил есть спелые яблоки, так что она и не знала вовсе ни о каких запретах… Уф-ф.

Алексей потряс головой и осмотрелся: вместо Лазаря на стуле торчали его ноги в шнурованных ботинках, а стола было три. И на всех трех отсутствовала закуска. «Пожрал кто-то», — злобно подумал он и боком повалился на тахту. Под ухом тараторили.

— Я тебе показываю на пальцах что такое вечность. Допустим, есть у тебя гора алмазов высотой до облаков, и есть птица голубь. Раз в сто лет птица прилетает к горе и пять секунд чистит об алмазы клюв. Когда же она сточит всю гору, этот период времени составляет лишь один миг вечности.

— Опять же, это нереализуемо! Почему? а) где ты возьмешь столько алмазов? б) голубиный род скоро довымрет. И последнее, пункт в) нет такого наблюдателя, который проверил бы правильность хода эксперимента и убедился бы в действительном существовании вечности.

— Но как поступить?

— Объявить существование двух принципиально разных миров: реального и абстрактного; физического и математического; материального и духовного. Именно для первого нет ничего вечного — все течет, все изменяется. А для второго мы доказываем все что угодно, но беря в качестве аксиом соответствующее.

— Тогда пусть живут себе счастливо Боги в математическом мире.

У Алексея заныло под животом.

— Где тут этот… скажите, где тут у вас сортир, — воззвал он.

— Что? — повернулся к нему Назар.

— Сортир, спрашиваю… ну этот…

Назар охотно вскочил, кивнул и куда-то повел. Кандидат пошел за ним, отягощенно поджимая ноги и сшибая что ни попадя на пути, натыкаясь на серванты с падающими склянками. Они долго блуждали и шарились, заглядывая в комнатушки и произнося: «Это не он!», достигли абсолютного тупика, упершись в стену, повернули обратно. Наконец, заветная дверь отыскалась, они вдвоем радостно выдохнули: «Он!» и по очереди за ней побывали.

— А если Антонио придет, мы что ему скажем? — сказал Назар, застегивая ширинку и рассмеялся. — А мы ему тоже нальем и пригласим к столу!.. Нет, нет, он не пьет!

— Ха, мы ему скажем, что это он пьян, а не мы вовсе. Мы-то и нисколечко даже, ни в одном глазу. Верно я говорю?

— Вв-верно. Прр-равильно!

Они потихоньку пошли.

— Назар, а Назар! — испуганно спросил Алексей.

— А.

— А мы назад дорогу найдем?

— Да вроде так.

— А если заблудимся?

— Я… Да мы… да ты меня не знаешь. Я тебя выведу знаешь как…

Он скрылся за углом.

— Эй, Назар, не бросай меня!

Тот растерянно вышел из-за поворота.

— А, вот ты где, а то я тебя потерял…

— Сколько нам еще идти?

— Ну давай не пойдем, если хочешь. А давай, Алекс, лучше заглянем к Адаму, я тебе обещал его показать, и еще что-то, не помню уже…

Они остановились перед двустворчатой дверью с фанерной табличкой «Адам». Ниже углем были пририсованы череп и перекрещенные кости.

— Там опасно?!

— Да я… да ты мне друг или не друг?!.

Они ввалились внутрь и замерли. Суровая музейная тишина коридора исчезла и слух поразило невообразимое количество звуков: тут было и мерное уханье, и, одновременно, глухое клокотанье, и царапанье мышинными коготками о пол, и позывы далекого медного горна, и лопанье толстостенных пузырей, и фырканье одинокого коня. Назар радостно развел руки в стороны, заехав Кандидату по кадыку.

— Вот! — весело сказал он. — Смотри.

Алексей неудобно сглотнул и отвел обратно его руку.

— Где смотреть? — спросил он, но…

… Глаза Назара округлились до размеров медалей и зрачки собрались неторопливо вылазить наружу. Алексей испугался и крутанул головой туда, куда неотрывно глядел Назар. Там происходило немыслимое: двумя метрами впереди возвышался бордово-черный кирпичный барьер, шедший по всему периметру зала, а из-за него выглядывало белое бесформенное привидение в отвратительном перекошенном платье, полы которого терялись в собственных складках, и подмигивало огромными слезящимися глазами. У Назара отвисли губы. Зрачки уже обтерли руки о фартуки, достали было веревки, чтобы спускаться до пола, но передумали.

— Эй!!! — дико заорал Назар. — Кыш! Кыш! Ты чего вылез?!