Место под солнцем (СИ)

Кофе Гектор предложил выпить на балконе, и Ливий отказываться не стал — солнце опустилось за горизонт, и там было в разы прохладнее, чем в душной столовой. Он устроился в резном деревянном кресле и посмотрел вдаль. Румын в полном смысле этих слов жил посреди пустыни: за воротами начиналась бескрайняя степь, и контраст с унылым ландшафтом делал сад еще красивее. Уж не таинственная ли незнакомка ухаживает за здешними цветами? Халиф бросил короткий взгляд на Гектора, дождался кивка и закурил, подвинув к себе маленькую пепельницу. За ужином они вели неспешную беседу: путешествия, тюрьма, машины, женщины. В основном, говорил гость, а хозяин слушал, время от времени делая глоток воды из стоявшего перед ним стакана. Несмотря на вкусную еду и приятную атмосферу, Ливий чувствовал себя уставшим и подавленным. Как дикий зверь, которого вот-вот поймает охотник, подумал он. Но поймает не сразу. До этого он загонит дичь в угол и насладится своей победой.

— Каково это — осознавать, что тебя не так-то просто убить, а, малыш? — внезапно заговорил румын, поднося к губам крохотную чашечку с кофе.

— Что вы имеете в виду?

— Когда моя бывшая жена рассказала о том, что рядом с привычным мне миром существует еще один, совсем не такой, как наш, я сперва не поверил ей. Рассмеялся в лицо. Но она привела не один десяток доказательств. Вампиры, эльфы, феи, оборотни, жрецы древних культов. Она тоже была эльфийкой. Темной. Чистокровной, с янтарными глазами и каштановыми волосами, высокая и бледная. Ты не особо на нее похож, но я вижу в тебе знакомые черты.

— Чистокровные темные эльфы в современном мире — большая редкость, — ответил Ливий. — Когда-то родственные браки помогали нам сохранять чистоту крови, но в те дни никто и слыхом не слыхивал о генетике.

— Ее звали Энлиль, — продолжил Гектор. — Древнее благородное имя. Так звали богиню, которая славилась своей красотой. И моя бывшая жена тоже была красива. Я полюбил ее с первого взгляда и уже через месяц предложил руку и сердце. Наш брак продлился десять лет. Она была для меня всем. Целым миром. Любовницей, боевой подругой, советником. Она подарила мне двоих сыновей. Проблема была только одна: я не становился моложе, а она оставалась полной сил красавицей. Я всю жизнь панически боялся умереть. Не от пули, не от ножа. От старости. Боялся превратиться в немощное создание, которое не может передвигаться без посторонней помощи, и сделать последний вдох на больничной койке. Мои сыновья пошли по моим стопам, они одерживали победу за победой, а мне перевалило за сорок, и большую часть этого срока я провел либо в тюрьмах, либо на свободе, глотая и нюхая разную дурь. И однажды я остановился и понял, что это уже случилось. Я превратился в старика.

Сделав очередную затяжку, Халиф пристально посмотрел на румына и только сейчас осознал, что с первого мгновения их знакомства не ощущает его эмоционального запаха. Таковым обладали и люди, и темные существа, но только не Гектор Минц. Его будто окутывал плотный кокон, за которым скрывалась вся правда. Об эмоциональном обонянии Ливий знал немало. Эта тема интересовала его еще в детстве, и он, верный своей привычке копать глубоко, прочитал все подходящие книги в библиотеке отца. Позже, в иракской тюрьме, один из надзирателей в обмен на несколько пачек сигарет и страстную чернокожую красотку, не знающую ни слова по-арабски, добыл для Халифа сокровище — объемистый трактат по практической темной медицине, написанный одним из служителей Равновесия. Заключенный номер D-489 погрузился в чтение с наслаждением, которое испытывали древние историки, обнаруживая любопытный источник.

Ничего особо нового он из трактата не почерпнул, но выяснил, что по дефектам эмоционального обоняния можно провести диагностику собственных болезней и узнал, что этот тонкий сенсор поддается тренировке с целью усиления восприятия. В потенциале, утверждал автор, необращенный способен достигнуть уровня вампира, среднего, если не высшего, но такие результаты приходят нескоро и не гарантированы. Для любителей экспериментов он указал целый перечень рекомендаций и запретов, которые должны было поспособствовать успеху: максимально естественная пища, уединенный образ жизни, полный отказ от алкоголя и табака. Последние два пункта заставили Ливия отложить книгу и больше к ней не возвращаться, а завершающий штрих — воздержание от секса — напрочь отбил появившееся было желание поиздеваться над своим телом.