Место покоя Моего

Давид-Кевин полностью занял внимание мальчика, рассказывая ему какую-то смешную историю. Техник не просто рассказывал - он ее играл: строил рожи, жестикулировал, менял голос, коверкал слова. Иешуа заливался смехом: от настороженности не осталось и следа. Все-таки не зря Петр обратил внимание на еще одно - педагогическое - образование Кевина Бакстера, когда перечитывал перед броском его досье. И ведь раньше не раз читал, но прихотлива память человеческая: не нужен был Бакстер-педагог - Петр и не помнил о нем...

– Иешуа, ты поел? - Петр сел за низкий столик напротив мальчика. - Доктор, уберите, пожалуйста, все со стола. Хотя нет, чашку оставьте.

На низком мраморном столе, в самом центре одиноко осталась небольшая глиняная чаша без ручек. Обыкновенная дешевая чашка, грубая, тяжелая, каких много в небогатых еврейских домах.

– Смотри, Иешуа...

Мастер поймал взгляд мальчика, глазами указал ему на чашку. Она чуть пошевелилась, словно раздумывая, а потом стала двигаться к мальчику. Телекинез, трюк из начальной школы... Глаза Иешуа округлились, он закричал, отскочил неловко. В следующее мгновение он уже сидел на корточках в дальнем углу комнаты. Обхватил руками коленки, дрожал. Петр поймал чашку, вздохнул, посмотрел на Техников. Те посмеивались.

– Нечего хихикать. - Подошел к Иешуа, сел рядом. - Ну, чего ты боишься, глупый. Это же не страшно...

– Она... сама! - Мальчик источал едко кислый запах, ощущаемый только Петром - запах страха.

– Она не сама. Это я ее двигал. Успокойся. Ты тоже так можешь. Я тебя научу, хочешь? - Кислота становилась не такой резкой, к страху примешалось любопытство.

– Я смогу ее подвинуть? Как? - Иешуа недоверчиво глядел на Мастера: что же он за человек? Кто эти двое? Как я здесь оказался? Как двигалась чашка?..

Петр легко читал мысленные вопросы мальчика.

– Если ты не будешь убегать, я тебе все покажу. - Взял за руку, подвел к столику, усадил на подушку. - Смотри...

Чашка, постукивая донышком о столешницу, затанцевала на середине стола. Мальчик секундно вздрогнул, в глазах промелькнул испуг, но сразу же пропал. Без моего вмешательства, подумал Петр, успокаивать не пришлось. Молодец Иешуа, ты быстро учишься...

– Как это, Учитель?!

– Смотри на чашку. Упрись в нее взглядом. Представь, что ты двигаешь ее рукой... Да нет, руки убери! Глазами, только глазами... Иешуа выпучил глаза, уставился на чашку, подался вперед...

– Не получается. Учитель. Я не понимаю, что надо делать.

– Получится. Не торопись, попробуй еще. Представь, что ты толкаешь большой камень. Тебе тяжело. Напрягись... Да убери же ты руки!.. Ну!..

Мальчик набрал воздуха, задержал дыхание, сжался - чашка не шелохнулась.

– Не получается.

Петр встал позади Иешуа, положил ему руку на затылок, прошептал на ухо:

– Сейчас получится. Ты только верь, что получится... Ну, давай...

Чашка как бы нехотя, медленно поползла к краю стола.

– Я чувствую это, Учитель! - радостно крикнул Иешуа, повернул сияющую рожицу к Петру. Чашка затормозила.

– Не отвлекайся. - Мастер чуть отстранил руку от головы мальчика: дальше сам. - Продолжай.

Чашка под взглядом Иешуа, чуть подрагивая на ровной поверхности стола, медленно, ползком перемещалась к краю. Доползла, остановилась. Мальчик взглянул на Мастера, тот слегка кивнул: давай дальше. Чашка резко дернулась, соскочила со стола на подушку для сидения, затем на пол. Под восторженным взглядом мальчика каталась по полу, подскакивала, переворачивалась, пока наконец не раскололась, ударившись о стену.

– Простите, - с сожалением произнес Иешуа.

– Не страшно. - Петр улыбался. - Новую купим. А ты молодец, Иешуа. Не устал?

– Нет, Учитель! - Мальчик явно готов был двигать в комнате все - от мебели до стен.

– На сегодня хватит. Делай так иногда, чтобы не забыть, но никому не показывай свое умение. Понял?

– Понял. - Мальчик кивнул. - А почему?

– Просто не показывай. Об этом никто не должен знать... - Сказал, закрепил мысленным блоком в голове Иешуа: "никому не показывать".

Все-таки мальчик чуть изменился... Петр смотрел на Иешуа, собирающего глиняные черепки разбитой чашки. Что-то неуловимое, непонятное даже Мастеру... Чуть сдержаннее стали реакции на происходящее вокруг? Да. Поумерилась детская восторженность? Пожалуй... И еще - этот взгляд... Как будто он понимает, что с ним происходит... Только как понимает? И что понимает?..

– Иешуа, зачем они тебе? - Пётр смотрел на кучку глиняных обломков в руках мальчика.

– Я возьму на память. Один. - Иешуа аккуратно сложил черепки на стол, выбрал самый ровный, почти прямоугольный, зажал в кулаке,

– Хорошо, - улыбнулся Мастер. - Не хочешь прогуляться? Ответом был молчаливый кивок. Иешуа взял протянутую руку Петра, и они вышли на улицу. Жан-Пьер сказал:

– Похоже, надо потихоньку готовиться к обратному броску. Петр вернется, все должно быть собрано; Эй, Давид бен Матари, вставай!

Кевин был иного мнения.

– Успеем. Петр вернется не скоро. Давай лучше сходим, галилейского еще купим. Оно здесь очень ничего.

– Вот именно: ничего, - презрительно сказал Жан-Пьер. - Пустое место...