Место покоя Моего

– Вы можете спросить меня, - вещал Иешуа, - о каком царстве ты толкуешь? Я отвечу вам. Не о том, в котором вы привыкли жить, но о другом, которое только ждет вас. Оно существует здесь, на земле, и попасть в него совсем нетрудно, надо лишь верить. Всякий человек, рожденный женой человеческой, живет на нашей земле по древним, непоколебимым законам, казалось бы, свято соблюдаемым священниками и правителями. Но давайте усомнимся в их святости, потому что не надо быть пророком, чтобы понять: никто из власть имущих не соблюдает их, подминает их под себя, делает удобными, выкидывает из них одни слова и вставляет иные, калеча и убивая смысл того, что завещал Господь отцу нашему Моше. И жить по этим искалеченным законам становится все тяжелее. В Царстве Божьем все пойдет по-другому, так, как завещано, но мало родиться на свет, чтобы попасть туда, мало, говорю вам истинно! Надо еще родиться духовно, а это очень непросто. При рождении плоти переживает муки мать ваша, а при рождении духа придется мучиться самому. И многие не вынесут мук этих, откажутся от испытания и не познают никогда благ чудесных, что в Царстве Божьем для них уготованы!

Иешуа постепенно начинал говорить громче, но не для того, чтобы было лучше слышно; а потому, что сам заводился. Речь его становилась все эмоциональнее, все красочнее. Ни единой оговорки, ни одного сбоя - говорил как... Как по писаному? Но ведь это еще не написано нигде. Только будет. Вон Иоанн как слушает внимательно. Им и будет написано. Может статься...

Петр наблюдал за слушателями, фиксируя одновременно каждое слово, произнесенное Машиахом, - ничего пропускать нельзя! - а слушали все по-разному. Те, кто находился в ближайших к оратору рядах, внимали сосредоточенно, едва рты не открыв. Кто стоял или сидел подальше, не являли собой образцовых слушателей - вертели головами, переговаривались, занимались своими делами. Но тем не менее Петр был уверен - вот странность! - что каждое слово, произнесенное сейчас, четко звучит в их разуме и обязательно откладывается на особую полочку, чтобы никогда не забыться. Иначе и быть не может. Иешуа не стал бы всем этим заниматься, если бы не был уверен в результате.

Неожиданно один из стоящих рядом мужчин подался вперед и спросил Иешуа:

– Машиахкак же попасть туда? В то царство, о котором ты говоришь?

– Как твое имя? - Иешуа спокойно отнесся к тому, что его перебили.

– Фаддей,-ответил мужчина.

– Послушай, Фаддей... Послушайте все! Царствие Божье открыто для всех. Дверь в него всегда рядом. Надо только подобрать ключ. В каждом из вас есть малая толика веры. Увеличьте ее, умножьте, пусть она станет огромной, больше неба, и тогда дверь в Царство отворится. Вера ваша будет ключом!

– Но как же мы можем верить в то, о чем не знаем? - В голосе Фаддея сквозило недоверие к самому Иешуа.

Иешуа нагнулся к спрашивающему, пристально поглядел на него, произнес:

– Скажи, ты знал о том, что больного проказой можно излечить одним прикосновением руки?

– Ну, я... - замялся Фаддей. - Нет, не знал. Даже врачи не могут, а так, рукой...

– Ты видел, как я это делаю?

– Нет, мне только рассказывали...

– Смотри. - Иешуа взял руку Фаддея. Та была покрыта весьма неприятного вида язвами. Петр поручиться мог, что еще пару секунд назад с кожей этого упрямца все было в порядке. А теперь... Ну, проказа не проказа, а что-то кожно-венерологическое - это точно. И хотя Петр в этой отрасли медицины силен не был, даже ему было ясно, что болезнь имеет вид очень застарелый и запущенный. Всего за мгновение Иешуа наградил беднягу Фаддея жутким и, не исключено, смертельным заболеванием. Не перестаешь удивлять, Иешуа, слегка оторопел Мастер, раньше ты только лечил недуги, а теперь, оказывается, еще и раздаешь их. Ученики, стоявшие здесь же и видевшие все с самого начала, тоже были явно озадачены.

Но больше всех изумился сам Фаддей. Сначала он молча, округлившимися глазами смотрел на свою руку, потом закричал:

– Этого ведь не было! Машиах! Что со мной? Ты же говорил об излечении! Машиах!

Иешуа наблюдал за испуганным Фаддеем с широкой улыбкой. В контексте факта она представлялась издевательской.

Спросил:

– Теперь скажи, ты хочешь, чтобы это пропало?

– Да! Машиах, да! - Фаддей был бледен от ужаса.

– А ты веришь в то, что я смогу тебя вылечить?

– Верю! Машиах, избавь меня от этого, пожалуйста!

– Воистину веришь?

– Воистину! Машиах!

– Веришь? - Иешуа кричал.

– Верю!

– Хочешь?

– Хочу, Машиах, хочу!

"Зачем издеваешься над человеком?" - Петру стало противно наблюдать за страданиями Фаддея и за нездоровым наслаждением в глазах Иешуа.

"Я не издеваюсь. Это муки рождения. Рождения веры. Это больно! Не мешай, Кифа". - Иешуа метнул на Петра сердитый взгляд.

Фаддей рыдал, стоя на коленях перед торжественно и сейчас страшно возвышавшимся Иешуа. Рука Фаддея представляла собой одну сплошную гноящуюся рану.

– Дай. - Иешуа потянулся к нему, взял его за больную руку. - Верь! Верь сильнее! Еще сильнее! Еще! Фаддей зажмурился.

– Теперь смотри.