Место полного исчезновения: Эндекит

— Меня устроит и „черная“ зона, — заявил он многозначительно. — Мы бы договорились. С Дарзиньшем этого не удастся сделать.

— Слышал я о нем! — нехотя признался Вазген. — Его наверху ценят. Так просто его не убрать.

— А я и не предлагаю просто! — усмехнулся майор. — Он хочет „красное“, он ставит на „красное“, пусть ему „красное“ и выпадет.

Несмотря на его многозначительный и витиеватый стиль, Вазгену было совсем не трудно уяснить, что же хочет предложить „начальник“, как он их всех презрительно называл. Но их цели совпадали в данном вопросе. Вазген и сам понимал, что житья привольного не будет, всех авторитетов погонят на работу, если он, „князь“, не воспрепятствует превращению „черной“, воровской, зоны в „красную“, где сила у „ментов“.

— Нужен небольшой хипеж? — спросил он без тени улыбки. — Порезать несколько „сук“. И его уберут?

— Нет, его не уберут! — вздохнул майор. — Если только вспыхнувший бунт не приведет, например, к захвату БУРа и к уничтожению всех охранников, там находившихся. Это вызвало бы большой скандал, и Дарзиньша отправили бы на пенсию.

— Помазали! — согласился Вазген. — Зови контролера.

— Может, выпьешь со мной? — предложил майор.

Вазген усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Мы все равно по разные стороны баррикад! — заявил он твердо. — Мы заключили временный союз. Уберем „хозяина“, ты станешь „хозяином“. Тогда не забудь о нашем общем деле.

Майор вызвал контролера, тот поспешил зайти в кабинет и увести Вазгена, которого возле „крикушника“ ждала собственная охрана из авторитетов и „солдат-торпед“.

Вазген еще с крыльца подал им знак, что все в порядке, и отказался от услуг контролера, обязанного проводить заключенного до его барака.

— Отдохни, дорогой! — сказал ему Вазген. — Мы с ребятами погуляем по зоне немного. Погода хорошая.

Такой хорошей погоды, действительно, не помнили даже старожилы — жаркое лето с небольшими дождями, от которых в тайге грибов становилось видимо-невидимо. Дарзиньш уже дал указание собирать и сушить грибы, которые всегда выручали холодной затяжной зимой, грибной суп поднимал настроение и снижал агрессивность. Дарзиньш свято верил в политику „кнута и пряника“, которая столько лет приносила хорошие плоды.

Но в этой колонии строгого режима происходило что-то странное, чего Дарзиньш пока не мог постичь. Все шло не так, как он привык делать. Возможно, из-за скрытого противодействия заместителя и его команды, немногочисленной, но очень сплоченной, состоящей, в основном, из работников БУРа, что давало заместителю неоспоримое преимущество, всегда можно было непокорного посадить в БУР, где его так умело и быстро обработают, что он либо станет шелковым, либо инвалидом, первым кандидатом в покойники.

Майор довольно потер руки и чуть было не заплясал от радости, от такого успеха, что удалось сговориться с „князем“ зоны против своего непосредственного начальника. То, что при этом погибнут его коллеги, а может, и его сторонники, его совершенно не трогало. Он об этом и не думал.

„Без жертв не обходится ни одна революция!“ — напыщенно подумал он, с трудом вспоминая крохи тех малых знаний, что пытались в них впихнуть на занятиях по марксизму-ленинизму.

Ему было тесно в своем кабинете, который был, действительно, небольшим, и он открыл дверь в коридор, чтобы почувствовать простор и масштаб, соответствующий его замыслам и начинаниям.

„Теперь надо только вывести из строя Дарзиньша“, — подумал он.

Но здесь была большая надежда на Ольгу, с которой тоже было заключено соглашение.

То, что ни одно из соглашений майор не собирался выполнять, ему как-то недосуг было вспомнить. Все политики много обещают и мало делают. На то они и политики.

Внимание майора привлекла красивая молодая женщина, вышедшая из самого дальнего кабинета, предоставленного заключенному Игорю Васильеву, недоучившемуся студенту юридического факультета, для работы над завалом старых служебных бумаг, в которых сам черт мог ногу сломать. Майор был страшно зол на Васильева, нашедшего ловко запрятанную им в ворохе ненужных бумаг приказ об организации женской колонии строгого режима, потому что, не найди он этого приказа, Дарзиньш бы „горел синим пламенем“.

„Как бы он вышел из положения?“ — злорадно тогда думал майор.

И в результате из-за старательности Игоря Васильева рухнула великолепная комбинация.

Увидев красивую женщину, майор остолбенел. Она настолько ему понравилась, что он даже почувствовал приятное шевеление там, где, как ему казалось, все давно уже умерло и атрофировалось.

„Шо це за краля? — от удивления он заговорил на малороссийском наречии. — Ай да студент! Устроился со всеми удобствами. Дай срок, я тебя на лесоповал угоню, такого здорового мужика. Кадров на трудных участках работ не хватает, а этот бумажечки перекладывает с места на место. И то, что не нужно находить, находит“.

Вслед за красоткой, буквально через минуту, из комнаты вышел Игорь Васильев и заторопился в столовую. Комнату он закрыл на ключ и сдал его дежурному.