Место преступления

А чтобы не быть голословным, достаточно просто вспомнить, что и Вере, и Кате уже некие неизвестные лица угрожали расправой в том случае, если женщины не перестанут «мутить» якобы совсем чистую воду, сомневаясь в Крохалевской версии самоубийства Краснова. Это не секрет, как не тайна и то, кому потребовалось заставить женщин замолчать, а если сказать грубее и проще, то заткнуться, — во избежание крупных неприятностей, например с ребенком. Одна фраза насчет хорошего дома, дорогой автомашины и счета в банке, «оставленных», видите ли, безутешной вдове в утешение, уже чего стоит! Словом, доложат по инстанции, что органы милиции вынуждены были задержать женщин в качестве подозреваемых. А про то, кто кого «вынуждал» или в чем конкретно подозреваются сестра и вдова Краснова, об этом милицейская братва и слова не скажет, отделается «туманной» неясностью, неопределенностью, показаниями «случайных свидетелей», заслуживающих доверия. Хотя если бы на месте того же Крохалева оказался вдруг Филипп Агеев и если бы он в полной мере обладал преступной хваткой полковника, то непременно выдвинул бы и такую версию, по которой женщины сами «заказали» Бориса Борисовича, желая завладеть его имуществом. Такие вот, понимаешь, кровожадные родственницы! А что, разве не бывает? Особенно, если муж — жуткий сатрап и все родные его смертельно ненавидят? Потому вроде и вопросов к «охранителям» возникнуть не должно, если кто-нибудь заинтересуется, по какой причине была избрана столь жесткая мера пресечения.

Вот чего им и нельзя позволить. А сейчас Крохалев будет из кожи лезть, чтобы доказать, а то и додавить, свои версии. И — самый главный фактор: нужных свидетелей у полковника, как всегда в подобных ситуациях, окажется в избытке.

И, наконец, в этой связи необходимо учитывать и последний, самый, пожалуй, главный фактор. Если судить по ситуации с расследованием дела о смерти Краснова — не важно, убийство это или самоубийство, — отчетливо видно, что практически все правоохранительные службы в районе находятся в руках Крохалева. Уж если ему удалось даже такого человека, как патологоанатом Игорь Федосович, запугать, заставить принять ложную версию, то дела здесь, в округе, совсем плохи.

А может, и прав Турецкий: не стоит Агееву рисковать?

Но есть и другая сторона медали. Те наблюдатели с камерой слежения в доме мадам Фомкиной наверняка зафиксировали прибытие в дом Кати Красновой сестры ее покойного мужа. И эти сведения могли тут же поступить к Крохалеву, а езды от Дорогобужа до Боброва каких-то сорок минут, а то и меньше. К тому же полковнику известно и о том, что в город едут лица, которым поручено разобраться в сложившейся ситуации, и он станет носом рыть землю, чтобы доказать свою правоту. А как это делается, тоже не секрет. Некоторые свидетели, особенно молодые и красивые женщины, не выдерживают «настоятельных просьб» этих самых «правоохранителей» и подписывают любые документы, которые им кладут перед носом. Увы, есть такая порочная практика, и никуда пока от нее не денешься. Особенно когда заботливой матери, например, напоминают о существовании ее малолетнего ребенка, который может нечаянно, перебегая не в том месте дорогу, вдруг попасть под машину, которая к тому же, оказывается, давно числится в розыске.

Вот именно поэтому Филипп, считавший поначалу, что приезд Веры облегчит положение Кати, а там, глядишь, и «Глория» подрулит, хорошенько подумав и прикинув Крохалевские возможности, пришел к обратному выводу. Собственно, так и получалось, что поначалу не собирался Агеев «жертвовать» собой, а теперь, видно, придется. Ибо дело решали уже не сутки, а часы. Притом, что, кстати, доставать человека из тюрьмы куда сложнее, чем отправить его туда. Это профессионалы знают. И тем не менее…

Итак, Агеев получил из рук Кати уже почти традиционную чашку ароматного чая и приступил к изложению своей программы на ближайшие часы. От них требовалось только одно: видеть и запоминать, не больше.

Но тут уже Вера усомнилась, что Крохалевские бандиты, — она так прямо и выразилась, — вряд ли станут совсем уж по-наглому попирать все существующие законы и права граждан. На что Филя «мягко усмехнулся», как ему показалось, и ответил, что будут. Причем обязательно. Женщины ведь еще не знают того, что знает он, а ему выгодно некоторое время держать их в состоянии неведения. После чего беглой информацией выдал свою версию того, как в ближайшие часы начнут развиваться события. Но убедительно попросил их обеих держать разговор в строжайшей тайне и ни словом не выдавать то, о чем он расскажет.