Место преступления

Два часа спустя полиция еще прилагала все усилия, чтобы максимально быстро раскрыть дело о жестоком убийстве. По дому пронесся табун людей, которые затаптывали следы, фотографировались на память рядом с телом, смотрели трансляцию матча Грузия — Азербайджан и опустошали холодильник вкупе с баром, тем самым подтверждая мои предположения, что полицейское расследование — это нечто вроде холостяцкой вечеринки, только без стриптизерш. Во всяком случае, живых. Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта оргия, если бы на сцену не вышел новый актер. В доме повисла глухая тишина, которую нарушил вопль:

— Гооооол!..

После чего вместо взрыва энтузиазма или отчаяния прозвучало суровое:

— Ты уволен.

Вскоре мы установили фамилию и служебное положение обладателя донесшегося до нас голоса. Не вижу причин скрывать: это был инспектор Стрела. И тут наконец-то последовал взрыв отчаяния. Тот самый юнец, который еще мгновение назад вопил «гол», теперь выл и умолял:

— Инспектор Стрела! Прошу вас, не гоните меня! Жена уже восемь лет в коме! У нас пятеро детей, и вот-вот ждем шестого! Что с ними будет, если я потеряю работу?

Однако инспектор Стрела был неумолим:

— Я никогда не беру свои слова назад. Смотреть телевизор на месте преступления — это преступление на рабочем месте. Оторвите эту гниду от моих ног. Благодарю. Какой счет матча? Два — ноль? Курррва! Я не на это ставил.

Раздался грохот, и минуту спустя кто-то доложил инспектору Стреле:

— Валенчак выстрелил себе в голову.

— И правильно сделал, — похвалил инспектор Стрела. — Поступок настоящего мужчины. Может, его жена наконец очнется. А теперь расскажите, мать вашу так, что тут произошло?

— Поступила информация, что в доме находится жертва убийства. Мы приехали и обнаружили тело.

— Прекрасно. Такие успехи нам нужны. Где в данный момент находится убитая?

— В мешке, на котором вы стоите, господин инспектор.

— Холера! Не могли раньше доложить? Ладно, это уже не важно. Что говорит медик?

— Говорит, она столкнулась головой с подоконником.

— Очень странно. — Инспектор Стрела сделал многозначительную паузу. — Что еще привлекло ваше внимание?

— В двери на террасу на уровне ручки выбито окно, но сама дверь заперта. Осколки стекла обнаружены в мусорной корзине.

— Жертва — особа аккуратная: прибралась после взлома, а потом позволила прибрать и себя. Женщины, Пиштальский, существа непостижимые, это тебе не собака и не попугай. И что, это все?

— На жертве обнаружены шестьдесят восемь килограмм переписки с налоговым управлением. В ванне лежит ноутбук, раскуроченный молотком для отбивания мяса.

— Может, жертва узнала о новых налоговых законах и совершила самоубийство? — задумался инспектор Стрела.

— Господин инспектор, мы еще кое-что выяснили. Информатор сообщил, что убийц двое, и дал словесный портрет: мужчина и женщина, возраст от двадцати до тридцати, худые, одеты в кроссовки, джинсы и футболки с ярким рисунком. К сожалению, они не обнаружены.

— Так. Теперь мне все ясно, — объявил инспектор Стрела. — Ищите поблизости сотрудников налоговой. Эти налоговики борзеют прямо на глазах. Ничего, им от нас не уйти!

— Вы гений, господин инспектор.

— Я лишь сопоставляю факты. Уходим!

И полицейские поспешно удалились, прихватив с собой мешок с телом, ноутбук и бумаги из налогового управления. Когда веселенький звук полицейской сирены растаял в воздухе, мы крадучись покинули дом Халины Ментиросо.

Глава 6. Безумие Лонгина Пальмистера

Мы не сомневались, что полицейский информатор по-прежнему сидит в засаде где-то поблизости, и потому решили выслать за «горбунком» моего дядю, а сами двинулись на поиски общественного транспорта. Засчитали себе бег с препятствиями через заборы, преодоление водной преграды вольным стилем, борьбу с доберманом и спринт на два километра. После этого любительского четвероборья Розалия все еще не была уверена, что мы оторвались от «хвоста».

Мы двинулись по темному лабиринту улиц, я — подстегиваемый надеждой, а Розалия — окриками юнцов, как и я, неравнодушных к женским прелестям, только еще более изголодавшихся. Сомнений не оставалось: что-то ее ко мне влекло. Она судорожно вцепилась мне в руку и перестала обзывать психом. Воображение подкидывало фантастические сцены с нашим участием в изысканных, слегка извращенных декорациях Щупачидловой квартиры. Одно плохо: эта девчонка начинала мне по-настоящему нравиться, что никогда не шло на пользу дела.