Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

В рамках своей защиты она обратилась к дактилоскописту из США, чтобы он изучил доказательства по делу об убийстве. Пэт Вертхайм заявил, что отпечатки не принадлежали офицеру и что метод идентификации отпечатков был некорректным. Ничего себе! Заявление, задвинувшее нас, ученых, подальше. К сожалению, в эту ловушку может угодить любой: всем нам кажется, что если что-то научно доказано, то это безоговорочный факт.

На суде по делу о лжесвидетельстве сторона обвинения оспорила тот факт, что отпечатки принадлежали офицеру полиции. Более того, Пэт Вертхайм заявил, что шотландский метод идентификации отпечатков основан на личном мнении, а не фактах. В то время пользовались системой баллов: уверенность базировалась на том, сколько характеристик двух отпечатков совпадет. Оптимальным числом было шестнадцать. И хоть между отпечатком с места преступления и отпечатком офицера были некоторые сходства, важно то, что различий тоже хватало. Отпечатки ей не принадлежали.

Офицера оправдали и сняли с нее все обвинения в неправомерном поведении. Шотландские эксперты не согласились с тем, что ошиблись, но в конечном итоге изменения были введены. Так приняли систему, которой пользуются в Великобритании и США: теперь отпечатки пальцев идентифицируются на основе качества и уникальности отпечатка, а не их сходства. Это позволило обвиняемым подавать апелляцию, а сомнения в отношении отпечатков стали приводить к отмене приговора. Теперь никого на этом основании не могут обвинить в убийстве. С одной стороны, несправедливость исправлена, но с другой стороны, где справедливость для жертв?

Глава 6 Что произошло?

Скальпель опускается. Халат развязан. Разговоры смолкают. Головы нетерпеливо поворачиваются, словно птенцы в гнезде, ждущие угощения.

– Ну как там, док? Что произошло? Все-таки убийство?

То, что я скажу, определит ход событий. Люди бросятся прочь из морга, обрадованные, что никакого расследования дела об убийстве не будет. «Спасибо, док, тогда увидимся в следующий раз». Или по комнате пронесется тяжелый коллективный вздох, люди откинутся на стульях, готовые записывать детали в блокноты, включаясь в расследование преступления.

Как только вскрытие окончено, наступает время выслушать полицейский отчет. Для судмедэксперта дело не заканчивается на вскрытии, даже если причина смерти очевидна. Возможно, необходимо провести и другие исследования: токсикологический анализ, если в деле замешаны алкоголь или наркотики; гистологию; проверить биохимию крови и провести бактериологический анализ, если предполагается естественная смерть. Все эти исследования занимают время – дни, недели, даже месяцы, но полиция не может поставить расследование на паузу. Действовать необходимо немедленно. И решения принимать прямо сейчас.

Процесс вскрытия тяжелый и трудоемкий. Несколько часов подряд я тщательно изучаю тело изнутри и снаружи, чтобы дать полиции всю необходимую информацию.

Мои пациенты не могут сказать, где у них болит и что произошло, но вот следы и раны на теле говорят со мной так же внятно, как если бы я слышала живой голос. Это как переводить с французского или языка жестов, и меня учили переводческому делу.

И мне приходится хорошенько взвешивать выводы о том, что я увидела, прежде чем утверждать, что правильно «услышала» покойного и точно поняла, что произошло.

Судмедэксперты пользуются разными способами фиксирования своих находок во время вскрытия. Телевидение особенно любит драматизм с подвесным микрофоном, когда медик использует ножную педаль, чтобы оперировать им, и при этом говорит с потолком. Однако мало кто из нас действительно доверяет этой технологии: ею сложно управлять, а в случае неудачи записи не спасти. Большинство пользуется портативным диктофоном. Некоторые надиктовывают заметки во время вскрытия, я же во время работы делаю подробные записи и наношу все следы и травмы на изображение тела (диаграмму[30]). Диаграммы дополняют фотографии, сделанные полицией под моим руководством на каждом этапе вскрытия, и прикрепляются к основным файлам.

Письменные заметки – мои находки во время вскрытия. Мой почерк оставляет желать лучшего, как и у многих врачей, но это потому, что мы вечно спешим. Я стараюсь не прикасаться к бумаге, которая обычно лежит в непосредственной близости от тела, так как рискую тем самым испачкать все вокруг. Получается не всегда.

Записи – мои неизменные показания о том, что рассказало мне тело, и через несколько недель я прикрепляю их к официальному отчету о вскрытии для коронера. Отчет также уходит в суд и к присяжным.