Место, роль и значение религий в современном мире

Пожалуй, ни одна философия в мире не выработала столь универсальной, глубокой и утонченной категории, как китайская философия в лице даосизма. Категория Дао не может быть выражена никакими другими понятиями, словами или категориями, поскольку она беспредельна, безымянна, не имеет четко установленных определений, ибо выражает абсолютную пустоту. В этом смысле Дао трудно сравнивать с Логосом, это скорее нечто обратное или противоположное Логосу, поскольку Логос — это слово, понятие, хотя еще в Древней Греции Логос представлял собой нечто, что не определялось никем и ничем. Однако Логос развивался сам по себе как нечто самодостаточное, имеющее свое собственное содержание и смысл.

В отличие от Логоса Дао, как это следует из книги Лао Цзы «Дао дэ дзин», есть нечто беспредельное, неопределимое, неуловимое ни чувствами, ни разумом, непостигаемое, а потому ни с чем и ни с кем несравнимое. «Безымянное» («начало неба и земли»), «глубочайшее», «чудесное» лежит в основе совершенно особой диалектики и логики, кардинально отличающейся от логики и диалектики Запада.[229] Познание прекрасного, доброго, легкого, высокого порождает их противоположности: безобразного, злого, трудного, низкого и так далее. В отличие от философии Запада, исходящей из активности человеческого познания и деяния, категория Дао, наоборот, есть основа, исток и сущность недеяния. «Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, (он) не осуществляет их сам; создавая, не обладает (тем, что создано); приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая (что-либо), не гордится»[230].

Если в западноевропейской ментальности познание и деяние осуществляется человеком, верующим в абсолютные качества Бога, в даосизме недеяние осуществляют совершенномудрые, то есть самые умные, самые мудрые люди, полагающие в недеянии не слабость, как это понимается в западной философии, а напротив, огромную, несокрушимую силу слабого и слабости, преодолевающей и побеждающей любую силу. Именно недеяние лежит в основе всех изменений существующего мира. Отсюда особая устремленность и ориентация на недеяние, ибо только оно способно принести покой в человеческое общество. При этом Дао «пусто, но в применении неисчерпаемо»[231]. Категория Дао определяет бесстрастное отношение совершенномудрых к людям: «совершенномудрый не обладает человеколюбием и предоставляет народу возможность жить собственной жизнью»[232]. В трактате разъясняется сущность Дао: «Превращения невидимого (дао) бесконечны. (Дао) — глубочайшие врата рождения. Глубочайшие врата рождения — корень неба и земли. (Оно) существует (вечно) подобно нескончаемой нити, и его действие неисчерпаемо»[233].

Совершенномудрые имеют свои, личные интересы, они не пренебрегают ими, но они не существуют для себя. Пренебрегая своей жизнью, они тем самым ее сохраняют.

В даосизме указывается на то, как человек должен относиться к самому себе и к другим людям: «его сердце должно следовать внутренним побуждениям; в отношениях с людьми он должен быть дружелюбным; в словах должен быть искренним; в управлении (страной) должен быть последовательным; в делах должен исходить из возможностей; в действиях должен учитывать время»[234]. Снова и снова повторяется мотив недеяния, которое, в отличие от деяния, всегда приводит к лучшим результатам: «лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить»[235]. А когда человек завершает какое-нибудь дело, он должен отойти: «Когда дело завершено, человек (должен) устраниться. В этом закон небесного дао»[236]. О верности этого положения свидетельствует вся история человечества, деяния всех великих и невеликих людей. Как только тот или иной человек осуществлял свою основную задачу — Александр Македонский, Цезарь, Иван Грозный, Петр Первый, Наполеон, Фридрих Великий — он умирал или сходил с исторической сцены.

^{_{Лао Цзы}}

В даосизме большое значение имеет также категория дэ, под которой понимается благая сила, воплощающая Дао в конкретных изменениях, процессах, вещах, благодаря чему Дао становится видимым, осязаемым, постигаемым и может выражаться с помощью понятий и терминов. Но при всех превращениях и воплощениях благой силы понятие пустоты сохраняет свое значение, ибо это сущность самого Дао.

В трактате в самых различных вариациях относительно многообразных связей и взаимоотношений постулируется необходимость следования Дао. Например, совершенномудрые, стремившиеся к покою и внутри человека, и между людьми, достигали этого посредством следования Дао: «Нужно сделать (свое сердце) предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение… Возвращение к началу называется покоем, а покой называется возвращением к сущности»[237].